Топфотоп — здесь знаменитости общаются друг с другом и со своими поклонниками

25 April 2009

ЖИЛИ БЫЛИ МЫ (хроники узкого круга)

Это начальная глава из моей будущей книги. Несколько отрывков из нее будут опубликованы летом в журнале "Октябрь"

А начать лучше всего, с истории о том, как в 1913 году Его Императорское Величество Государь Николай Александрович посещал Троице-Сергиеву Лавру. У меня, правда, нет твердой уверенности в дате, но уточнить не у кого: все умерли. Не исключено, что просто работает магия цифр, помните, как раньше вели статистику: «по сравнению с 1913-м годом…»
А встреча Его Величества в Сергиевом Посаде была обставлена очень торжественно! Мне она всегда виделась похожей на проезд челюскинцев по Тверской, или – Гагарина по Ленинскому проспекту.
Однажды, приехав в Загорск (так Советская Власть окрестила Сергиев Посад), я долго ходил по улицам и представлял, как площадь напротив Лавры заполоняло восторженное население: мужчины и дамы «стали все кричать ура», но маленькие ученицы женской гимназии бросали в воздух не чепчики, а букеты цветов.
Кстати, даже и не в воздух, а под колеса открытой повозки с Высочайшей Семьей. Баба Ася рассказывала, что на последнем инструктаже, кто-то из девочек спросил:
- Но почему – под колеса?
На что полицмейстер строго рявкнул:
- А чтоб никому в морду не попало! – и истово перекрестился.
При мне Баба Ася вслух никогда не выражала свою нелюбовь к советской власти, но и о любви как-то умалчивала. Полагаю, что ее родители, – почетный гражданин Сергиева Посада, бухгалтер Северного Акционерного Общества Петр Сафонов и его супруга Екатерина, младшая дочь золотых дел мастера из Архангельска Афанасия Горшкова, – никаких оснований к восторгам по поводу революции не имели.
Но, похоже, перед тем, как сгинуть, особенно не сопротивлялись, как и большинство населения. Видимо, благостная гармония стада нашему народу всегда была ближе инстинкта самосохранения и собственного достоинства. Помните пьесу «Быдло» из «Картинок с Выставки» Мусорского?
А некоторые, даже зажиточные, ведь, и приветствовали это безумие!
Но почему?..
Затруднюсь ответить за всех. У каждого, знаете ли, своя история.
Вот военный музыкант Николай Владимирович Миров, например, ко всем переменам в жизни относился очень серьезно и по-деловому. На рубеже веков он принял крещение, получил русские имя-отчество, и собрался, было, до самой смерти прожить православным, но… не получилось.
Когда грянул гром, мудрый еврей последний раз перекрестился и выбрал себе нового Бога… Кстати, на этот раз довольно удачно: до 1941 года дядя Коля был капельмейстером Кремлевского Военного оркестра и дирижировал всеми парадами на Красной Площади.
Кстати, почему «Миров»? Откуда в почтенной еврейской семье взялась типично русская фамилия с православным корнем «мир» или даже «миро»? На мои вопросы никто из родственников ответить не смог. Я даже подозревал, что мой прапрадед Ицык (Ицхак? Исаак? Исай?), из каких-то ренегатских соображений в середине XIX века сменил на «Мирова» свое НАСТОЯЩЕЕ, но какое-то неблагозвучное, родовое имя, но мой дядя Юра однажды поведал, что все было по-другому.
Ицык Миров был «кантонистом», то есть, отслужил в русской армии добровольцем двадцать пять лет, и за это получил право покинуть черту оседлости без обязательного перехода в православие. Кстати, в честь Николая Первого, поставившего иудеев под ружье, кантонистов в народе непочтительно называли «николками»,
Закончив службу, Миров переехал в Москву, где был принят, прямо скажем, без восторгов. Для православного люда кантонисты были обычными евреями, а ортодоксальные евреи, наоборот, откровенно презирали их за конформизм.
Только ясности с фамилией эта история не прибавила. Вопросы оставались довольно долго, до разговора с одной почтенной дамой, профессия которой была продолжением ее национальности: Вероника Рафаиловна была ректором Московской Еврейской Академии имени Маймонида.
- Сережа, а с чего вы решили, что ваша фамилия – русская? Вы думаете, что еврейские это – Рабинович, Цукерман, Шнеерзон, да? Таки, ничего подобного! Должна вам сказать, что по еврейским традициям фамилии, как таковые, не давались вообще никогда, только что-то вроде отчеств: Бен-Цви, Бен-Гурион, мол, - сын такого-то. Все фамилии нам дали русские семинаристы, которых специально для этого отправляли в местечки губернские чиновники! При этом корни обычно брали из идиша, а окончания – какие угодно, могли и вообще без них! Ну, вы сами понимаете, какое там царило безобразие и вымогательство: если курочку не поднести, то ведь, извиняюсь, и Бляхером записать могли… А до ваших предков семинарист, видимо, дошел сильно «подшофе»! Ваши, кстати, откуда?
- С Украины, из-под Днепропетровска.
- Ну вот, я вас поздравляю! Не исключено, что бывшая премьер-министр Израиля, великая Голда Меир, – ваша не такая уж дальняя родственница!
Тут я все понял.
И не просто понял, а буквально увидел своими глазами картину того, как из-под пера пьяненького семинариста, обошедшего за день пару десятков домов и везде принявшего по стопочке, выпадает буква, и дети моего далекого предка по имени Меир, даже не собираясь рвать с иудейством, становится не Меировыми, а Мировыми!
«Выкресты», как дядя Коля, появились в роду уже в двадцатом веке, Причем Николай был не единственным, да и фантазии судьбы на нем не исчерпались.
Родная его сестра (во крещении – Елена Никитична) была потрясающе красива и еще до Германской отдала руку и сердце гвардейскому полковнику Леонову, а потом, когда война, таки, грянула, она сама пошла на фронт сестрой милосердия. В одном из боев мужа ранили, Елена выходила его своими руками и получила боевую награду, а после войны… Знаете, вы будете смеяться, но тетка Лёня стала одним из курьеров большевистского подполья, ой вэй, чудны дела твои, Господи!..
Ну, а их брат Берк (для окружающих Борух Ицкович, а потом – Борис Исаевич) Миров изменять своему Богу не стал. Он вообще был очень постоянен. Всю жизнь отработав наборщиком в типографии, квартиру свою в Старосадском переулке, что в двух шагах от хоральной синагоги, он тоже не менял никогда. Ну а про жену я даже и не говорю.
Супругой его была Елена Борисовна, урожденная Пругер, и в ее роду тоже была история, связанная с революционной деятельностью, причем довольно занятная.
Брат ее, торговый человек Яков Пругер, держал парк лошадей на Разгуляе, и при этом был довольно известным в Москве кулачным бойцом. Спрашивается, на хрена ж ему эта «леворуция»! Но о вопрос политической ориентации решился сам собой, когда в дело вошли мотивы личные: какой-то мерзавец выдал царской охранке его друга, известного смутьяна Колю Баумана, и дядя Яша, этого провокатора… взял да и убил. Голым кулаком, как в «Песне про Купца Калашникова».
Правда, уже в третьем поколении, этот подвиг нам аукнулся. Внук его, капитан Московского Уголовного Розыска Аркадий Пругер во время задержания какой-то банды в середине 70-х допустил неосмотрительность, и был убит. Точно так же, голым кулаком.
Но если у Пругеров в начале новой эры всё было более-менее в порядке, то семья подмосковного трикотажного фабриканта Петра Юрьевича Рымпеля с революцией потеряла практически все, включая жизни отца, матери и старшего сына. Впрочем, тогда это было в пределах нормы. Классовая борьба, знаете ли.
Не исключено, что в процедуре отторжения их буржуйского имущества вместе с коллегами принимал участие и судебный исполнитель Елисей Илларионович Макаров. Ему, как раз, активность новой власти была по сердцу: детей-то много, а значит – чем больше работы, тем лучше!
Эх, знал бы он, чем все это для него кончится в 1939-м…
Тогда, в начале века, Мировы, Сафоновы, Рымпели и Макаровы знакомы друг с другом не были, только в 20-х годах век принес в их судьбу общие любовь и смерть, суму и тюрьму, горести и радости…
Только удивительно, что выжившие и оставшиеся до последних своих дней даже друг с другом не говорили о судьбе исчезнувших и погибших.
На фотографии 1910-го года можно увидеть Георгия Сафонова, стоящего за спиной у сестер в инженерском кителе. О его судьбе родные сестры и брат Михаил не говорили никогда. Уже недавно окольными путями ко мне пришла информация, что он застрелился году в девятнадцатом. Как и где окончил свой земной путь его отец и мой прадед Петр Алексеевич, до сих пор не известно.
Георгиевский кавалер, хоть и еврей, Гедалий Миров по разным сведениям – то ли ушел с белыми, то ли расстрелян красными.
Герман Рымпель по официальной версии трагически погиб в один день со своей матерью. Убил его отец, Петр Юрьевич, но подробности этого дела до сих пор неизвестны, да и где они похоронены, узнать ни у кого не удалось, так что, есть основания сомневаться.
Какие-то смутные слухи доходили о старшем брате в семье Макаровых, но даже имени его я не знаю.
Господи, как же нужно было запугать ВСЕХ этих людей, чтобы они никогда, никому, ни полслова… И как же все это у них похоже!
Еще одно странное совпадение случилось в начале 20-х. И Егорушку Рымпеля, и Леву Мирова, и Асеньку Сафонову, и Нинку Макарову вдруг какая-то сила потянула на сцену!
И вот тогда они, не подозревая об этом, начали потихоньку формировать и соединять из кусочков круг людей, который сначала ограничивался их родственниками и друзьями, потом вобрал в себя повзрослевших детей, затем пополнился уже друзьями детей и новыми родственниками, а потом – внуками и ближайшими друзьями внуков.
Мой узкий круг.