Топфотоп — здесь знаменитости общаются друг с другом и со своими поклонниками

5 February 2014

СОЛО НА КРЫМСКОМ ПОБЕРЕЖЬЕ-2

Ах, ты мой Курский вокзал…
Чего только здесь не было за сто двадцать лет истории! Отъезды, возвращения, расставания, встречи… Я уж не говорю об истории его предшественника, вокзала Нижегородского, следы которого и сегодня можно найти близ Рогожской заставы! Пузатые купцы, пугливые крестьяне, высокомерные господа…
Внутренние стены Курского вокзала еще помнят многочисленные баулы, саквояжи и рундуки, с которыми взволнованные домашние отправляли самого Антона Павловича на лечение в Ялту …
Вот в этом углу прятался от ленивого милицейского патруля всегда пьяный Венечка, мечтающий добраться до своей белокурой мечты, живущей в Петушках…
А с этого перрона обычно впрыгивал в свой вагон бодрый и полный сил Василий Павлович, много лет подряд с супругами и детьми выезжавший в Коктебель…

Уже почти двадцать лет мой любимый Курский Вокзал испоганен и закрыт бессмысленным «Атриумом». Из-за него стало невозможно не только остановиться у самого здания, но и просто проехать по Земляному Валу без пробки… А тогда, 3 октября 1993 года, на этом самом месте еще зияла парковка, переполненная разноцветной массой жигулей, волг и москвичей, изредка разбавленной вкраплениями подержанных фольксвагенов или мерседесов…

Смотрите, вот я, сойдя с троллейбуса «Б», описавшего полкольца, иду к поезду, который повезет меня на «Кипарис-93», Фестиваль Производителей Рекламы в Ялту. В спортивной сумке плавки, запасные джинсы, смена трусов и рубашек, а также три пузыря турецкого напитка с идиотской надписью «Вотка» на этикетке.
Дожили. Свою водку в магазинах уже и не купить… Шведский «Абсолют», финская «Финландиа», польский «Кеглевич», немецкий «Распутин», американский «Смирнофф»… Но турецкая намного дешевле.
Вчера у нас в Москве прошел праздник-потасовка «День Арбата», в которой провокаторы из комсы во главе с самим Маляровым и уроды из Трудовой Москвы с Анпиловым строили баррикады на Смоленке, били витрины и не давали нормальным людям отдыхать. Дума у них, видите ли, с Ельциным не согласна… А я проводил рок-концерт на последнем арбатском пустыре… Без драки почти что обошлось, только ночью, уже на подходе к дому, пришлось помахаться с парой патриотов, решивших прямо у подъезда задать мне вопрос:
- Эй, братан, а ты случаем не жид?
Ну, слава Богу, разогнали всех к ночи. Правда, в Белом Доме еще сидят…

И Маринка… Блин, еду же к морю, так мечтал взять с собой свое родное чудушко-морюшко! Она ж, вообще, в свой двадцать один ни разу на море не была… Угораздило ж ее неделю назад в очередной раз к мужу вернуться. Опять… А текст был гениальный:
- Сережка, мне с тобой так хорошо, так хорошо, что даже страшно подумать, как сейчас Руслану плохо…
Она у меня, вообще, мастер художественного слова, как вам такое:
- Сережка, дай мне сто долларов, я хочу открыть свое дело, чтобы от тебя не зависеть…
Не срослось у нас, похоже. Вот так…

Только море-то меня уже опять ждет!

* * *

Боюсь, что нам опять нужно объясниться, мой уважаемый читатель.
Со времени написания первой части «Соло…» прошло уже бог знает сколько времени. Мне больше полувека от роду, я развелся и женился с тех давних пор, не говоря уж о добром десятке «серьезных» увлечений, поменял род деятельности, и… за последние 20 лет не был в Крыму ни разу, предпочитая Черному Морю Средиземное!
Теперь я люблю удивительный турецкий городок Каш, больше всего смахивающий на гриновский Зурбаган… Такой же маленький, тихий, вкусный… Античные ликийские гробницы, греческий амфитеатр, ярко синее море, серые скалы, алый закат, штук пятьдесят пустующих гостиниц и еще больше недорогих, но вкусных ресторанчиков…
Предатель я, да? Уж прости меня море Черное, но я здесь ни при чем. Никто не мешал России и Украине за 20 лет сделать свои курорты приличными, но теперь туда катаются только больные на голову патриоты и те, кому просто лень сделать загранпаспорт. В Турции не просто лучше, там еще и дешевле!
Но вот недавно я вдруг понял, что там, в юности, еще много чего осталось, тебе не рассказанного… И происходило оно, как это ни смешно, в Крыму!
И уж прости, но в этой части повести прыжков по времени будет чуть меньше, хотя от них никуда не убежать. И ведь опять я ни в чем не совру, только пару имен заменить придется! Ну, ладно, нас море ждет.

Поехали!

Глава первая. МОСКВА - СИМФЕРОПОЛЬ.

- Это ж надо, а! «Опель»-то вконец оборзел!
За вагонными окнами уже вечер. Остановка. Октябрь, половина восьмого. Совсем темно…
Ленинградец Вадик, всего пару лет назад ставший петербуржцем, продрал зенки от тяжелого пьяного сна, в который он впал сразу же, как только поезд отошел от перрона, и ошеломленно смотрит в окно.
- Вадь, какой «опель»?
- Ну, вон, смотри! Здание вокзала, а они на нем свою рекламу лепят!
- Старик… Не хотелось бы тебя расстраивать, но это город так называется: Орел. Город-герой, между прочим.
Вадик осоловело смотрит на розово-голубые буквы О, Р, Е и Л над главным входом в городской вокзал, по-лошадиному мотает головой, матерится и тянется за бутылкой. Это понятно: фестиваль. Для сотрудников «Русского Видео» он начался еще вчера, в момент посадки в «Красную стрелу», потом завтрак в Москве, загрузка в симферопольский поезд, где полный вагон соратников по рекламному делу… Да уж, тут запой – несчастный случай на производстве.
Ленинградцев здесь пятеро: трое ребят – Вадик, Дима и Олег, и две девочки – Таня и Наташа. Усталого Вадика они сразу же делегировали спать на верхнюю полку в мое купе, а меня, как бы в виде компенсации, пригласили выпить с ними. Было мило, Наташа строила глазки именно так, как и должна строить глазки серьезная дама в преддверии недельного отрыва на Черном море…
Собственно, пил весь вагон. Пил и знакомился, Фестиваль же! И только полчасика назад решили себе устроить маленькую сиесту…
- Куда? Вы с ума сошли? Зачем?
Это Ира, директор фестиваля, которая едет с нами. Выглядываю из купе и вижу, что трое ребят из Останкино, ничего не слушая, с вещами перешагивают через протестующую Иру, выпрыгивают из вагона и бегут в здание вокзала.
Она растерянно смотрит на меня:
- У них приемник с собой был… Говорят в Москве переворот, Ельцин чрезвычайное положение объявил, на Телецентр напали… Говорят, что не могут здесь водку пить, когда друзья в опасности…
И поезд тронулся.
Стою, как дурак, понимаю, что, наверное, тоже должен бы выйти, там же и у меня друзья… А кроме того, мама одна в доме, который стоит прямо посередине зоны народных волнений!
Сиеста как-то сразу кончилась. В коридор открываются двери всех наших купе. Стоим, смотрим друг на друга и понимаем, что меньше всего на свете хотели бы сейчас стоять здесь и, как дураки, смотреть друг на друга.
Цугцванг продолжается пару минут, как вдруг в коридор выглядывает внезапно протрезвевший Вадик и спокойным рассудительным голосом произносит:
- Значит так: если кто хочет выйти, то следующая остановка в Курске. Через полтора часа. Правда, лично я в этом не вижу никакого смысла: если там и впрямь стреляют, то все закончится намного раньше, чем мы успеем вернуться. Уж поверьте человеку с афганским опытом. Еще у кого приемник есть? Ну вот, все равно ничего не узнаем. Завтра будем в Симферополе, и там все поймем. Только еще раз поймите, что там, в Ялте, у нас не развлечение, а работа! Дима, наливай.
И все разом ухватились за эту спасительную мысль… Вадика можно и послушать, ведь это он подарил нашей стране «Санта-Барбару»… Конечно же, мы же ведь не развлекаться туда едем! Конечно же, не развлекаться, а работать! Наливай, давай, работать же едем же! Не развлекаться же!

Среди ночи стоим с ленинградской Натальей в тамбуре, шатаемся, целуемся, а в перерывах курим… Как же она на молодую Гурченко похожа…
Какая Москва! Какой Питер! Какая Маринка с мужем, какой дом в зоне волнений! Да фигня это всё, наливай, давай!