Топфотоп — здесь знаменитости общаются друг с другом и со своими поклонниками

29 December 2009

Во глубине сибирских руд...

Вот вы говорите Ходорковский. В ссылке. В изгнании. Ни за что. Но ему хоть сочувствуют другие люди! Он хоть популярным стал. Фотографии в газетах печатают. И вообще, эта история с его ссылкой получила широкий резонанс... Но самое главное - его там охраняют! А вот я... Скромная я, которая отбывала повинность (неизвестно, за что) В ТЕХ ЖЕ САМЫХ МЕСТАХ, осталась без человеческого сочувствия, без журналистских расследований, без общественной поддержки и брошенная на произвол судьбы буквально под ножи и топоры...

Ну, конечно, времена были другие – середина 80-х, скажете вы. И будете правы. Времена были другие. Но места, очень даже отдаленные, тогда были и, не побоюсь предположить, остались такими же дикими и суровыми и по сей день.

Вы хотите узнать о моих, поистине приключенческих, страницах жизни? ...Долго я скрывала это за кадром. Но пришел момент истины. Читайте!

... На ту пору юности моей мятежной, обучалась я в институте (ныне он, кажется, носит звание гуманитарного университета), на филологическом факультете, в городе-герое Чите. Дело в том, что как раз именно тогда батюшка мой нес там доблестную воинскую службу, ну и как-то так сложилось, что я ему в этом помогала своим присутствием.

Ничто не предвещало тревожного. Был третий курс моего замечательного обучения, самый, можно сказать, разгар, да и месяц был, как сейчас помню – конец ноября, в общем, самая учеба, к тому же – на носу сессия. Впереди - новый год. И в этот-то момент гром грянул.
Грянул он в виде пришедшего к нам в аудиторию декана, который гробовым голосом поставил наш курс в известность, что в области не хватает учителей, и что область бьет тревогу, и что бедные дети глубинок недополучают необходимых знаний, и что только мы, студенты, сможем спасти ситуацию, заткнув своими телами прорехи в забайкальском народном образовании.

«Более того, - сказал декан еще мрачнее, - деканат принял решение проставить экзамены автоматом тем, кто поедет на эти сложные участки». Часть студентов (особенно те, кто к экзаменам был хронически не готов), тут же засобирали свои вещи. А я и моя подруга Светка В., после занятий, скорбно пошли в деканат, сознаваться в своей несознательности. Помню, мы говорили, что не хотим пропускать предметы, что хотим сдать сессию честно, что нам важнее учеба, что мы еще незрелые-никакие учителя, что нам нельзя доверять детей, и приводили еще массу различных красивых аргументов, за которыми прятался единственно один: животный ужас перед дикими селеньями, крещенскими морозами за – 45С, отсутствием цивилизации и наличием непонятных нам нравов.

Декан выслушал нас и вынес вердикт: «А тем, кто не поедет – экзамены вообще никогда не сдать!» Мы со Светкой поняли, что надо выбирать между институтом и его отсутствием, а других вариантов выбора нам не предоставлялось.

На следующий день принесли список дыр. В смысле, которые нам надо было собой затыкать. Перечислять не буду. На карте вы их не найдете. Хотя, нет, вы найдете теперь, благодаря Ходорковскому, почти место моей ссылки! "Почти" - потому что нам, в отличие от Ходорковского, пришлось еще пилючить в деревню, расположенную в нескольких десятках километров от этого населенного пункта. То есть, такая глухая глухомань, которую словами не опишешь. Но именно это я и попробую сделать. Не сейчас. Чуть позже.

Поселок носил весьма оптимистичное название – Молодежный. Но с таким же успехом он мог бы называться, например, Банановым. (Это еще что! Наша однокурсница поехала в дыру с названием Дурой! Честное слово!!!)

Всю ночь протрясясь в полупустом, продуваемом вагоне от страха, холода и собственно хода поезда, выйдя на обмороженный полустанок (не забываем – декабрь, Забайкалье), где, тихо завывая, мели поземки, и деревьев, как и людей, почему-то, не было вообще, поймав автобусообразную попутку, мы со Светкой прибыли, полуживые, прямиком в здание школы.

Это было приземистое здание довоенной сборки. В школе было, по крайней мере, тепло. Пахло там кисло, настоящей сельской школой. (Впоследствии оказалось, что щами, которые варили в школьной столовой). Через какое-то время к нам вышла директриса и, вместо приветствия, сказала, что крайне удивлена нашим приездом, потому что учителя русского языка и литературы ей совершенно не нужны. Мы, радостные, тут же предложили ей поставить штамп в наших путевках и отпустить нас с миром домой, да не тут-то было! Увидев свежих людей, директриса впилась в нас мертвой хваткой: «Русского языка – не нужны, - продолжала она, - а вот один человек в начальные классы и один – в продленку, очень даже нужны» «Но мы не специалисты по начальным классам!» - слабо попытались возразить мы. «Ничего страшного! Раз вас институт прислал – значит, работайте!», - резюмировала директриса, и мы поняли, что назад дороги нет.

Потом она посмотрела на нас с небольшой долей сострадания и продолжила уже более мягко: " Зато у нас просто идеальные условия для проживания учителей. Мы выделяем вам полноценную двухкомнатную квартиру. С газом. С водой. И почти с отоплением. Правда, выносной туалет. Но здесь это обычное дело. Привыкнете». Что такое «выносной туалет» - мы себе представляли слабо. Лично я была уверенна, что это такой деревянный домик с дыркой. Типа, сооружение, вынесенное за пределы жилья. Это было, конечно, грустно, учитывая нешуточные тамошние морозы, но пугало не сильно. Выносной так выносной! ...Чуть позже выяснилось, что выносной туалет – это обычное эмалированное ведро. Которое нужно выносить. Извините за натуралистические подробности.

Что ж. Мы шагнули навстречу судьбе...

Квартира располагалась на первом этаже в двухэтажном доме, который стоял слегка на отшибе. Это был единственный двухэтажный дом среди классических деревенских хибарок. Мы решили, что будем жить с комфортом и несколько воспряли духом. Однако, наш энтузиазм быстро испарился, когда мы поняли, что кроме нас, в этом доме больше никто не живет. (Никто – это мы поначалу так решили. Потом я расскажу о наших соседях! Это – отдельная песня!)
Еще более поубавился он, когда мы поняли, что батареи, излучающие жиденькое тепло, от сорокоградусных морозов нас не спасут... И тогда мы принялись утеплять хотя бы спальню. Мы потратили на это весь вечер. Мы заклеивали окно газетами, потом забили его подушками (откуда-то они там были), потом завесили его одним из одеял и крепко закрыли дверь. В спальне стало намного терпимее. В большой же комнате гулял мороз, поэтому, мы, спешно перекусив остатками домашней пищи, собрались спать.

Мы думали, что на этом мытарства нашего первого дня в далеком поселении закончились. Мы напрасно так думали.

В 3 часа ночи, когда мы уже крепко спали, вдруг послышалась громогласная магнитофонная песня: «Таганка, все ночи полные огня»... Пустой дом... Две 19-летние дурочки... Гнутый слабенький крючок на двери... Песня звучит все громче. Вслед за ней – громовые удары кулака. Мужской голос: «Открывай давай! Знакомиться будем!» И отборные, смачные матюки. Мы моментально просыпаемся. И все понимаем... Пришла наша верная погибель! Вот прямо сейчас! То есть - именно сейчас, и без отсрочки!!!

Еще несколько мощных ударов в дверь. Мы слышим, как крючок слетает с петли. Дверь распахивается. Стук грубых ботинок. «Таганка» звучит уже прямо под дверью спальни. Еще секунда... Я пытаюсь раствориться в простыне и в матрасе, превратиться в пустое место... Становится жалко такой короткой и бесцельно прожитой жизни... Ничего не успела... В голове пролетает много всяких видений. Дверь в спальню распахивается...

(продолжение, если интересно, в следующем номере журнала)