Топфотоп — здесь знаменитости общаются друг с другом и со своими поклонниками

3 February 2011

«Вифель, вифель?!!» 1988.

Осенью 1988 года нелегкая судьба советского артиста в составе группы «Зодчие» забросила меня в ГСВГ.
Для тех, кто тогда не жил, напоминаю, сокращение ГСВГ означала лакомое для всех тряпичников сочетание слов «Группа Советских Войск в Германии».
И все было бы с этой поездкой понятно, только ровно за две недели до нее команда вернулась из Сеула, где браво отработала на летней Олимпиаде, и, соответственно, вопрос со шмотками на ближайший год был полностью решен. Но вместо него вставал вопрос новый, чернышевско-ленинский: «Что делать?», в том смысле, что было делать со временем между концертами, а также с суточными, выделенными команде в качестве содержания…
Решение подсказал первый же вечер, проведенный на банкете в Доме Германо-Советской дружбы, расположенном на Фридрихштрассе, чуть ли не в том самом здании, где при товарище Шикльгрубере гнездилось то самое Гестапо.
В общем, выпили мы тогда, выпили изрядно, тем более, что на халяву… Помню, что нас с Валерой Сюткиным поразил своим изобилием бар этого самого Дома Дружбы, ведь одних только цветных ликеров там светилось около двух десятков, но когда мы с ним вломились в этот бар на следующее утро, желая просто опохмелиться перед завтраком, приветливая буфетчица с милой улыбкой довольно сносно сказала по-русски:
- Фы фчера не пили фот это и это!
Эх, весело было нам!..
Особенно, если учесть, что в каждой военной части всей группе перед выступлением накрывался роскошный стол, а отцов-командиров так и распирало от приготовленных заранее дружеских тостов…
Но все это было по вечерам, а днем опухших от веселья музыкантов ожидали экскурсии по Берлину и его окрестностям. Помню тяжелое впечатление, произведенное огромной бетонной стеной… Самое смешное, что стоять ей тогда оставалось чуть более года, но никто об этом даже и помыслить не мог!
Очень необычным для нашей совковой психики был тот факт, что туалеты в Германии были платными! Всего каких-то тридцать пфеннингов, но все-таки! Шуток на эту тему было не счесть.
Как-то в центре города у Александер-Платц толпа веселых и пьяных музыкантов, переминаясь с ноги на ногу, подходит к туалету и самый подкованный в языке Валерка, когда-то работавший проводником в международном вагоне, спрашивает у служителя:
- Вифель ит кост? (Сколько это стоит?)
- Драйцих пфеннинг! (Тридцать пфеннингов!)
- Вифель-вифель?!! (Сколько-сколько?!!)
- Драйцих…
- Дас ист цу тойер! (Это слишком дорого!)
И вся толпа демонстративно направляется к ближайшим кустам, а немец растерянно кричит вслед, мол, не надо денег, дорогие советские товарищи, проходите так!..
Вообще-то отношение к совкам в Германии было довольно осторожным, что и понятно.
Отличной иллюстрацией к этому отношению служит эпизод из прогулки по парку Сан-Суси, украшающему городок Потсдам.
Стадо жизнерадостных пьяных идиотов разжилась где-то 50-граммовыми сувенирными пузырьками с разными напитками и, рассовав их за ремень, как патроны в патронташ, громогласно провозглашала тосты за советско-германскую дружбу и красоты данного конкретного парка. Однако, каждой радости в жизни есть естественный предел, и мы стали судорожно искать здание, на котором начертан желанный знак «00».
В конце концов таковое нашлось, и стадо с радостным урчанием направилась в ту сторону.
Уже внутри выяснилось, что во времена Фридриха-Вильгельма это был обыкновенный садовый павильон, отнюдь не приспособленный для нужд подобного рода, и писсуары – о, ужас! – были развешены над наборным паркетом ПРЯМО НА КРАСОЧНЫХ ОБОЯХ!!!
А над всем этим сияла надпись сделанная ТОЛЬКО на русском языке, ее так и хочется читать с акцентом:
«НЕ ПИСАЙТЕ МИМО, ЗА ЭТО ШТРАФ 20 МАРОК!»
И вот тут началось… Сначала один, самый пьяный, а потом и все остальные архаровцы достали из карманов по два басурманских червонца, вручили их вылупившему глаза туалетному работнику в белом халате и… начали «играть в Петергоф» - кто выше!
А после этой вакханалии, достали из карманов еще по тридцать пфеннингов, аккуратно заплатили, с довольными улыбками вымыли руки и покинули многострадальный павильон…
И раз уж пошло такое «мокрое дело», то расскажу о конфузе, случившемся тогда и со мной.
Трое музыкантов, сопровождаемые переводчицами, прогуливались по центру Берлина, желая «посидеть в приличном месте», но каждое из заведений, куда нас приводили добросовестные немки, чем-то не подходило: то ли репертуар напитков страдал, то ли вид из окна похрамывал, словом, покидая уже пятый бар, мы решили на дорожку воспользоваться его ватерклозетом.
А выходя из оного, я не слишком трезвым глазом окинул окружающее пространство в поисках блюдечка, куда следует положить тридцать пфеннингов. Увидев подходящее, я уверенно подошел и, ничтоже сумняшеся, начал отсчитывать в него свои медяки и тут увидел, что три наших переводчицы скрутились от смеха и медленно стали оползать по стене бара…
Дальнейшее следует описать их устами.
- Дело ф том, что за ближайшим к туалету столиком сидели тфе возрастные дамы ф меховых манто, и, когда герр Серьоша подошел к ним и стал складывать мелочь им ф пепельницу, у одной из них очки поднялись прямо на лоб! Герр Серьоша заметил удивление и решил объясниться, но произнес только тфа слова: «Фрау – туалеттен!», и выглядело все так, как будто он предлагает им пройти ф туалет и обслужить его экспресс-методом! Очки поднялись на лоб уже и у фторой дамы, и ф этот момент из двери вышли еще тфое и пристроились за ним ф очередь! Тогда смеяться начал фесь бар, а герр Серьоша смутился и фышел на улицу, а за ним уже фылетели и мы фсе!

Н-да-а… Честно говоря, за неделю, проведенную в Берлине, мы дали порядка десяти концертов, но, в отличие от всех мочеиспускательных историй, они нам почему-то совершенно не запомнились.