Топфотоп — здесь знаменитости общаются друг с другом и со своими поклонниками

14 April 2010

Интервью Инсайдера. Никита БОГОСЛОВСКИЙ

На прошлой неделе исполнилось 6 лет, как с нами нет Никиты Владимировича Богословского. Незадолго до его ухода я сделал с ним интервью для телепрограммы "Музыкальная История". Предлагаю полную версию, до сих пор не публиковавшуюся.

- Никита Владимирович, скажите, пожалуйста, можно ли говорить о таком жанре «советская песня», что это жанр национальная культура, что она не похожа ни на какую другую?
- Конечно, это так. Интонационный склад советских песен был очень специфичен, и, хотел автор этого или не хотел, все равно там пробивается национальная интонация, за исключением тех песен, которые были сделаны специально, на заказ, с неправильной мелодикой… Кроме того, советскую песню можно было всегда узнать, хотя бы потому, что их за границей не исполняли.. ха-ха.. кроме того, текст.. .
- То есть поэзия существовала, в основном, в советской песне, а во французской и американской это была просто текстовка?
- Интонации и темы там совершенно другие. Я не вижу большого количества совпадений тематики песен, западных и наших. Например, французскую я знаю довольно хорошо… не знаю таких песен, которые могли бы быть выданы за советскую.
- А Вы для себя можете объяснить почему, скажем, в 50-е годы в Советском Союзе была очень популярна французская песня, в 60-е появился интерес к англо-американской, а в 70-е, вдруг, итальянская песня?
- Вот это я совершенно не знаю, я этими делами, просто, не интересовался, м.. мне бы со своими делами справиться, вообще-то..
- А какая для Вас разница в словах «МЮЗИКЛ», и ОПЕРЕТТА»?
- Так… я, между прочим, выдам большой приз человеку, который мне это объяснит. Я пытался справляться по этому поводу у крупных мастеров и оперетты, и… ну, крупных мастеров мюзикла у нас нету. Они объяснить не могут. Это, в общем, то же самое, но модернизировано в интонационном отношении. В мюзикле есть какие-то элементы, ближе к оперному сочинению, потому что большие, драматические куски на музыке поются в тех местах, где в оперетте обычно бывают разговор или диалог какой-нибудь. Но я объяснить не могу. Люди пишут оперетту, называют ее мюзиклом, и все проходит совершенно спокойно, как Вы заметили!
- Скажите, пожалуйста, вот.. В каких случаях певца можно назвать соавтором композитора? Он просто хорошо должен исполнить, или есть другое?
- Это теперь такое модное определение. Но так всегда было. Певец всегда, интерпретируя авторскую мысль, невольно становился соавтором. Понимаете, когда я читаю в афише какую-то фамилию, и там написано: «певец, композитор», это уж я понимаю, что большинство песен состряпано самим исполнителем. Мне очень жалко, что среди огромного количества пишущих музыку, мало грамотных людей.. Понимаете? Считанные люди кончали консерваторию или другие какие-то учебные заведения, и это отражается, кстати говоря, на песенном творчестве, совершенно естественно, потому что он…. Владеет техникой, и я не могу понять, что происходит! Ну, вышел какой-то парень, ну, певец – не певец, и.. какая-то мелодия, у него, вдруг, в голове образовалась, он эту мелодию где-то показал, где-то это понравилось, имело успех, и бац! – он уже считает себя композитором, а все остальное, что он пишет, дальше прощается ему за эту первую песню! Поэтому слово «композитор» у нас… немножко девальвировано. И вот эта уверенность массы музыкантов, что «я – композитор, я все умею, а это все ерунда, все легко делается, штампуется», вот эта уверенность очень вредит искусству, музыке, которую я глубоко уважаю и приветствую, как западную, так и нашу.
- А кого Вы можете назвать композитором из тех, кто появился за последние 10 лет?
- Я считаю, что очень способный человек - Юрий Шевчук! Еще Николаев способный человек. И... еще в газетах написано, что способный человек этот… как его… руководитель всего на свете…
- Крутой?
- Во-во! В газетах написано, что он тоже хороший композитор.
- А к Градскому Вы как относитесь?
- Грамотный и способный, вот градация его, не талантливый, но способный. Мы очень расшвыриваемся терминологией, у нас уже термин «гениально», который положен только после смерти, теперь все время употребляется походя.
- А вообще, кого у нас Вы могли бы назвать «звездой», вот сейчас певцов нет, одни «звезды» кругом. Но по-вашему, кто имеет право носить этот титул?
- Вы знаете, я думаю, что, все-таки, Кобзон. Он, может, многим прискучил, но, если глянуть на его биографию беспристрастно, то мне кажется, что это настоящий мастер, и с голосом, и с хорошим выбором репертуара. «Звезда», это женщина должна быть. А вот эти мне не нравятся совсем. Алсу, Земфира, вот это все… искусственно сделано. Коммерция.
-. Никита Владимирович, как Вы объясняете, почему в 60-е годы у нас, в Советском союзе стала так популярна группа «Битлз»?
- О-о… Это мой крест, «Битлз»… Дело в том, что.. сорок, что ли, лет назад, очень давно, я прочитал в «Литературной газете» статью о том, что какие-то ребята из Ливерпуля выступили с песней «долой Бетховена!» Ну, меня как приверженца не только песенной, но и классической музыки, это очень возмутило, и я написал ироническую статью в «Литературную газету» о том, что Бетховен будет жить всегда, а «Битлз», эти «Жуки», скоро исчезнут. Вот этот случай, за который я себя кляну, и винюсь перед всеми теми людьми, которые это прочитали!
- А Вам нравится эта музыка сейчас?
- «Битлз»? Это прелестная.. прелестная музыка! Но тогда я не слышал ни одной ноты…
- Никита Владимирович, Вы 60 лет назад написали «Шаланды, полные кефали». И сейчас что Вы можете сказать про, как таковую, блатную лирику, блатные песни, которые так популярны у нас сейчас? Они подражают Вам?
- Как-то мы сидели за столиком с Леонидом Утесовым… И я его спросил: «Лёдя, скажи, пожалуйста, что ты считаешь, может быть самого невероятного у нас на эстраде?» Он подумал, и сказал: «Вечер блатной воровской песни в Колонном Зале». Старик не был пророком, я смотрю… ха…
- Но почему это так популярно сейчас? Почему вся страна поет «Мурку»?
- Во-первых, эти песни очень просты, кроме того, там, как правило, забавные сюжеты. Иногда перевернутые, какие-то, странно деформированные тексты, искаженные слова… А сюжетные песни всегда гораздо более привлекательные, нежели нейтральные.
- Расскажите про Вашего соавтора, про Агатова, что случилось, почему он пропал?
- Владимир Агатов до войны был эстрадным автором, работал в Москонцерте, писал стихотворные монологи для артистов, скетчи, всякую мелочь, и никогда не выступал на политическом поприще. А тут вышло так, что, когда снимали фильм, мои обычные соавторы, по-моему, были где-то на фронте, другие в эвакуации, в общем, никого не было, и Агатов сам вызвался написать это дело. С «Темной Ночью» было так: ко мне пришел уже поздно вечером режиссер Луков, и рассказал, что «не получается у меня сцена в землянке». И так интересно, точно и талантливо рассказал, даже и сыграл, какая песня должна быть, что тут произошло чудо: я просто сел к роялю и сыграл всю «Тёмную ночь», от начала до конца, без единой поправки, так она и вошла в фильм. И вот тут вызвали Агатова, который довольно быстро написал и ту, и другую песню, присев к краешку стола, за один вечер, кстати говоря.
- А что с ним было потом?
- Как мне потом рассказывал сам Агатов, его потом посадили в тюрьму за что-то, но в лагере он пользовался большим уважением и за «Шаланды», прежде всего, и за «Тёмную ночь», в общем…
- Вам нравится то, что сделал с одесскими песнями Розенбаум?
- У каждого человека свой вкус. Он делает это прекрасно, умно и я бы Вам сказал, с привнесением чего-то личного в каждую песню. У него есть и халтурные сочинения, но, в основном, то, что он пишет, это неплохо.
- У Вас есть любимый композитор?
- Среди живых почти не осталось. Есть у меня любимый композитор Оскар Фельцман, мой близкий друг, единомышленник, с ним и общение приятно, и совместные занятия музыкой. Вместе мы ничего не написали, но он мне очень близок по духу. Хотя, у него, интонационный склад его сочинений совершенно другой, нежели у меня. Но человек близок по духу, по интеллекту, по всему. Вот, больше никого и нету.
- А зарубежный?
- Есть один уже покойный, друг, месяца два скончался, Франсис Лемар, он приезжал, между прочим, пару раз к нам. Я с ним познакомился так: он приехал на Фестиваль Молодежи к нам, и попросил, чтоб его познакомили с композитором, написавшим «Тёмную ночь». Я познакомился с ним, потом поехал в Париж, завел знакомства. Очень много песен вместе я написал с композитором Филиппом Жераром, которые у нас выходили и на пластинках, и нотах, и во Франции так же. Сейчас как-то время нас развело, но у нас много сочинений, и недавно, тоже, слушал по радио какой-то наш опус. Забывается, время проходит, но все-таки…
- Скажите, а в последнее время появилась ли какая-нибудь песня, которая Вам запомнилась?
- Нет. Хороший ответ, правда? Короткий, удобный…Ну, не запомнилось ничего, что я могу сделать? Вряд ли у меня так ослаб мозг, чтоб ничего не запоминать… Другое я запоминаю что-то такое, а вот, из песен..
- Никита Владимирович, Если бы сейчас Вас попросили написать патриотическую российскую песню, про что она была бы написана?
- Да не просит никто, ха..
- Большое Вам спасибо, Никита Владимирович. Здоровья Вам, хорошего настроения.
- Вы скажете, когда эфир?
- Да, я Вам позвоню, конечно!

Я наврал. К моменту эфира первого эпизода звонить было уже некому.