Топфотоп — здесь знаменитости общаются друг с другом и со своими поклонниками

11 March 2010

Интервью Инсайдера: Иностранец Борис Бурда.

Мы очень давно дружим.
С самого открытия Топа Борис был одним из активнейших участников нашей общей жизни, но поссорившись с одним… трудным человеком, решил уйти. Сейчас возвращается, но в ином качестве – гостя предстоящего 1-го Объединительного Фестиваля Авторской Песни «Керосинка 20:10»

М. Оскарыч, вся страна знает тебя как знатока, писателя, кулинара, а вот то, что ты являешься бардом, автором и исполнителем достаточно известных песен, страна как-то подзабыла. Наша, по крайней мере.
Б. Да я об этом никому и не напоминаю. Значит, так и надо. Меня знает достаточно много людей. Кстати, в России их тоже хватает.
М. Даже если вспомнить факт нашего знакомства в 1981-ом году, когда Вероника нас познакомила на слёте. Скажи, из того, что вошло в анналы, в хорошем смысле этого слова, кроме «Козочки» что ещё есть?
Б. Какая ещё «Козочка»?
М. «Мать-героиня Козочка плясала в клубе «Казачка»
Б. Ах, да. Это совместная песня с поэтом, который сейчас очень хорошо показался, Борисом Херсонским, моим соучеником. А так, я не знаю…. Вот ещё песня, написанная в соавторстве со знаменитым музыкантом Вольфгангом Амадеем Моцартом, она не просто пошла, достала меня. Это «Туристский марш». Тут я бы предпочёл, чтобы поменьше активности, потому что существует ряд очень недовольных этой песней.
М. Почему? Чем же?
Б. Сами заказчики этой песни, Одесский Туристский Клуб, заказ гневно отвергли и обругали меня совершенно по-чёрному. Я даже услышал в свой адрес слова: «Главный враг туризма в Советском Союзе».
М. Что они имели в виду под словом: «Туризм», и что ты?
Б. Скажем так, они под словом: «туризм» имеют в виду не совсем то, что я, разница в образе жизни туриста,. Я имел в виду то, что туризм – это увлечение, общение и братство людей, которые в походах тренируются, преодолевают трудности и наслаждаются красотами природы. Они имели в виду образовавшееся в50-е годы, ещё не кончившееся тогда в Советском Союзе общество, что благородно, отказавшееся от крысиной гонки за престижем и материальными ценностями, требующее определённых уступок, но параллельно отгородившееся от культуры и цивилизации.
М. Своеобразный эскапизм.
Б. Решившее создать свою культуру, отличающуюся в довольно скучных вещах, вроде некоторых туристских песнях на полутора аккордах, двух с половиной мыслях, трёх с половиной словах. На меня среагировали очень болезненно. Более того, даже здесь, в Москве, при первом исполнении ко мне вдруг подошёл некий разгневанный КСП-шный функционер и прокричал мне в лицо, забрызгав слюной: «Не знаете, о чём пишете, не пишите!». Я разговаривал тогда с тремя людьми, они посмотрели на этого человека, как можно было посмотреть на раздавленную лягушку, которая валялась на дороге. Все молча стояли и смотрели на него, он по-военному развернулся и ушёл. Те люди были - Вероника Долина, Александр Суханов, Виктор Луферов, светлая ему память. Вот такая история. У меня было три свидетеля, сейчас, к сожалению, только два.
М. Борь, скажи, пожалуйста, ты человек умный, хотя, давай уйдём от этого клише, скажем, начитанный и знающий. Мне бы хотелось услышать не столько определение жанра, это бессмысленно, сколько некий критерий того, что должно в идеале соответствовать понятию авторская бардовская песня.
Б. Мне кажется, что, во-первых, жёсткой границы нет как таковой и быть не может. Всё это расплывчато. Во-вторых, есть некий главный ориентир, на который я бы нацеливался, говоря об отношении к художественному произведению любителей именно авторской песни. Например, популярная музыка, в основном имея все необходимые компоненты, тем не менее, направлена на мелос, рок на ритм, а авторская песня на смысл. Вот сейчас появилась русская песня со смыслом. Песни, оказавшиеся в эстраде или актёрской среде, а также некоторые рокеры, в какой-то мере тяготеют к авторской песне. Что не важно – это инструментовка. Вот сейчас друг, у которого я остановился, попросил достать запись замечательного барда Алексея Иващенко с симфоническим оркестром. Почему нет? Это органично, это очень красиво, и, тем не менее, это авторская песня. Потому что в ней главная ориентация на текст, который доводит до нашего сведения, сознания то, что хочет нам сказать автор! А непременное условие плохо играть – это, как ни странно, вовсе необязательно.
М. Ну, прилично играли в своё время еще Дольский и Луферов!
Б. Длинный разговор. Боюсь, что им это снисходительно прощали. В начале своей карьеры я быстро понял, что не стоит никому рассказывать, что у меня за плечами музыкальная школа…
М. Борь, один из смыслов нашего фестиваля, звучит как «объединительный фестиваль». Потому что я, честно говоря, вернувшись в эту тему год назад, с ужасом обнаружил для себя, что этот человек считает, что «этот не наш», а «этот» считает, что «тот не наш». И что такое истинно авторская, истинно бардовская песня. И вообще, этот предаёт наши интересы, а этот, наоборот, не доходит до наших интересов. И мне непонятно, это исключительно попытка мерятся первичными половыми признаками или есть в этом понятии «наше» и «не наше» что-то объективное?
Б. Серёжа, тут такое дело. В принципе, я могу представить себе вполне объективное и резонное составляющее понятий «наше» и «не наше». Но практически каждый раз, когда я слышу от кого-то: «наше» и «не наше», начинает переть глупость, ограниченность, агрессивность, некая тайная, мелкая, недостойная пакость. Если это и есть, надо как-то тонко делить. В основном, люди даже и не меряются этими самыми признаками, люди защищают своё право писать плохо.
М. Я не совсем об этом. Вот принципиально не назову я сейчас имя, этого нельзя делать. Но однажды я слышал человека, очень прилично владеющего гитарой, очень прилично владеющего стихом, достаточно неплохим интонированием и вокалом, но при всём при этом это были песни явно антисемитской направленности, с ярко выраженным русским шовинизмом.
Б. В любом случае, это не подходит под требования смысла. Любой шовинистический подтекст бессмыслен в культурном плане. Вопрос в том, можно ли это считать авторской песней? Ну, давайте считать. Но, что мне совершенно чуждо – это шовинизм в жанре. При этом, я вовсе не считаю, что вся авторская песня обязательно хороша!
М. Нет, это само собой. Во-первых, существует такая позиция: «мне нравится» и «мне не нравится». А где объективный критерий: «вот это хорошо»?
Б. Вот тут уже можно говорить об объективном критерии. А вообще, «мне нравится» и «мне не нравится», это тоже абсолютно законная позиция. Вот в чём дело. Просто, человек, говорящий: «Это не авторская песня», не наделён полномочиями это решать.
М. А кто-нибудь наделён полномочиями это решать?
Б. Слава Богу, нет! Как только это произойдёт – начнутся большие беды! Можно немного спародировать Давида Гильберта, великого математика, и заняться плагиатом у него. Ему задали примерно такой же вопрос, только не что такое авторская песня, а что такое математика. И он нашёл гениальный ход, он сказал: «Математика – это то, что понимают под этим компетентные люди». В любом случае, он правильно поступил, поскольку речь о том, что это не было его проблемой. В 30-е годы Курт Гёдель доказал чисто математическую теорему, которая оказалась очень важной для религии, философии. В общем, его теория в том, что имея достаточно полную систему неких аксиом, можно сформулировать утверждение, которое в рамках этой системы невозможно ни доказать, ни опровергнуть. Никто не может доказать, что данная песня авторская, и никто не может опровергнуть со стопроцентной вероятностью. Кроме того, само понятие «авторская песня» ползёт и меняется. Мне кажется, что любой человек, тратящий много сил на определение того, что есть авторская песня, с тем же успехом мог бы заняться бегом по кругу, или найти более интересное дело.
М. Тогда я сейчас задам тебе несколько таких оценочных вопросов. Скажи, пожалуйста, а Боб Дилан это авторская песня?
Б. Это вещь достаточно пограничная с авторской песней. Какая-то зона Боба Дилана очевидно вообще подходит под эту формулировку, какая-то нет.
М. Дальше. Тогда давай отскакивать в другую сторону. Кто-то из сторонников жанра утверждает, и я не могу сказать, что я готов с ними спорить, что как таковая авторская песня, есть чисто национальный советский жанр.
Б. Как я понимаю, это провокационный вопрос. Сейчас мы будем рассуждать о мнениях идиотов. Мне уже скучно. Эти люди не знают огромного массива авторской песни Америки, они не знают о существовании термина «малый жанр». Они, идиоты, Жоржа Брассанса никогда не слушали! Они забыли про ГДР, про традиции не только политизированных Октобер-клубов, но и почти гениальной, на мой взгляд, Веры Эльшлегель. К Вольфу Бирману у меня отношение не такое однозначное, но зато это уж точно – авторская песня, так что, мы гораздо ближе к общекультурному руслу мира, чем нас пытались загнать
М. Да, но всё-таки существуют национальные жанры. Мы же можем сказать, что рок возник в англо-американской среде.
Б. Крайне неудачный пример, потому что возник он в англоязычной среде, но был настолько хорошо эмулирован всем миром, что сейчас вырезать из русской культуры русский рок можно и потерей крови. Есть жанры почти национальные, но всё равно есть связи. Вот Узбекистан, например. Я посмотрел на тамошний жанр «аске» – острословие. Это довольно странная для нас вещь, напоминающая деревенские посиделки, где несколько разбитных, крикливых, улыбающихся, ехидных, сыплющих словами без остановки, как рэперы, обычно пожилых людей, вышучивают друг друга и всё на свете. Тем не менее, связь эта есть с кем угодно. В начале 70-х, во время очаровательных романтических посиделок с тогда ещё таким молодым ансамблем «Ялла», они нам, одесским КВН-щикам рассказали, что вот это есть нечто, имеющее аналоги с КВНом. Если есть какая-то национальная локализация, то всё равно как-то бочком соприкасается с делами какой-то другой нации, причём, совсем необязательно соседней.
М. Я говорю не о национальной, а о наднациональной локализации.
Б. Ну, будем говорить, что речь о локализации в рамках суперэтносов, и что теперь?
М. Я имею в виду, что, как таковая, авторская песня возникла на рубеже 50-х – 60-х годов в Советском Союзе, некимй аналогом эзопова языка, когда стало возможно малыми средствами, например, с помощью магнитофона, стать созвучными идеям всей нашей интеллигенции.
Б. К слову о Советской авторской песне я с тобой полностью соглашусь. Ты говоришь правильно, и говоришь о том, что песня возникла, и песня стала распространятся. Всегда находятся вещи, которые являются её корнями, созданными несколько раньше. Она потому и возникла, что недостаточно аналогов в русской культуре, европейской. Поэтому она и была так воспринята. А магнитофон, как часто бывает, создал технический взрыв, возможность массового распространения. И когда люди увидели, что существует очень много их единомышленников, существование которых скрывалось советской системой распространения произведений искусства и культуры, они систему обходили, обманывали и распространяли вещи, которые иногда были нежелательны, а иногда и непонятны. Вот тут и возник этот взрыв. В итоге, власти очень долго шли к решению «не можешь подавить – возглавь», и, в конце концов, в 1986-м году в Саратове смирились с существованием этой вещи. Вот, кстати, о пограничных жанрах. Во время этого концерта ко мне подошёл Федотов, 2-й секретарь ЦК ВЛКСМ, воспоминания об этом человеке у меня очень позитивные. Он по разным причинам со мной считался, что мне было приятно, и он спросил: «Как Вам начало? Всё нормально?». Я ответил: «Трио «Меридиан» немного выпадает, а так, конечно, всё великолепно». «А почему «Меридиан», у них же тоже гитара?» - удивлённо спросил он. Я долго думал, что ответить, «Ну, понимаете, это не пленум, это чуточку другое». Он сказал: «Ага». Он меня понял.
М. Я работал с «Меридианом» уже в середине 90-х.
Б. Они же тоже приближенны к жанру по отношению, но чистым жанром не являются по причине иного целеполагания. Но и отрицать их принадлежность к жанру тоже неверно.
М. Ты сейчас произнёс слово «целеполагать» . Разве нельзя сказать, что основным целеполаганием бардов является заставить аудиторию задуматься?
Б. Собственно говоря, это совпа, из раздела «Нарочно не придумаешь»дает с моими словами. Когда есть эта составляющая, это главное в авторской песне. Обрати внимание, это есть и на эстраде. В данном случае, эстрада не есть плохое слово. Эстрада в данном случае – констатация факта. Просто человека чуть больше хотят развлечь, нежели задуматься. Нет жёстких границ, есть плавные переходы. Более того, свою условную границу каждый человек устанавливает сам. Всё равно нужно подумать, а заставляет ли эта песня мыслить, соглашаться с авторами или оппонировать им, или слушать и млеть, или бегать и прыгать. Это разные вещи.
М. Последним вопросом попытаюсь загнать тебя в угол. Скажи мне, любое ли хорошее стихотворение, я имею в виду стихотворение, написанное в одном ритме, размере, может стать песней? Если нет, то почему?
Б. Я очень просто могу на это ответить. Это не уход от ответа, это, к сожалению, чистая правда. Любое может, но не любое получается. Любой человек может написать хорошую песню, но не у любого получается. Может быть это стихотворение пока не нашло композитора, который захотел рассказать об этом музыкальным языком и хорошо справился с задачей. Я слышал песни на самые разные тексты, не только ритмические. Есть очень интересные песни, текст которых чистый верлибр либо белый стих, а иногда даже проза. Могу привести пример, по-моему, очень талантливого произведения, песни Александра Дулова, написанной на слова Тургенева, его стихотворения в прозе «Русский язык». Действительно, очень качественно и достойно. Интересная штука. Если уж и на это можно написать песню, то значит, весь вопрос в том, что данный текст не дождался своего композитора. Известно же, что композитор может очень интересные вещи проделывать с самыми разными текстами. Всем достаточно известна такая простая вещь, как романсы Шостаковича на тексты из журнала «Крокодил» из раздела «Нарочно не придумаешь». Да, такие романсы существуют и они достаточно интересны. А если уж можно такое, то можно практически всё.