Топфотоп — здесь знаменитости общаются друг с другом и со своими поклонниками

3 March 2010

Максим

О, когда-то это был бабник-виртуоз, одновременно похожий на Даниэля Ольбрыхского и Микки Рурка в пору расцвета.
(Здесь я попрошу прощения у всех читательниц прекрасного пола. Любимые мои, не читайте эту главу, если в эротических приключениях отечественной богемы вам видится только неуважительное к вам отношение! А если уж станете читать, то поверьте: большинство ваших сестер были просто счастливы тому, что всё это происходило именно с ними и именно так…)
Максим (он же – Макс или Сима) обладал серыми глазами, которые одновременно могли быть и лукаво хитрыми и по-детски беззащитными. Это сочетание само по себе пластало на топчане любую неприступную гордячку, а ведь была еще улыбка и совершенно неуёмное желание абсолютно всех вокруг себя сделать пьяными и счастливыми. Ну просто, человек-праздник!
Сима работал устроителем концертов и «бригадиром», то есть тем человеком в группе, кто отвечал за бытовой комфорт всех музыкантов и техников, и вот здесь я подхожу к очень скользкому моменту: многие персонажи этого рассказа и сегодня люди весьма известные, так что никаких имен, кроме моего и Максова, названо не будет.
Даже познакомились мы своеобразно.
В конце 80-х у певца В. родился сын, и это славное событие мы начали отмечать в бане. В конце сеанса молодой отец позвал продолжить праздник у него дома, так как супруга всё еще в роддоме, и плацдарм свободен. Тогда Сима задумался, «возвел очи горе» и сказал:
- Так, денег осталось не много, поэтому трех девочек нам, пожалуй, не надо, а приглашу-ка я одну, которая даст всем!
Маленькое уточнение: разговор был не о тех деньгах, которые платят женщинам, упаси Бог, таких в нашем кругу никогда не было! Просто на такси и напитки в трех карманах было всего рублей пятнадцать, и Сима, очень точно рассчитав наши возможности, принял то единственное решение, которое обеспечивало нужный градус и настрой всем участникам вечеринки.
А через несколько месяцев я уже и профессионально влился в их творческий коллектив, причем, роскошный случай был с нами в Саранске. Повторяю: в Саранске!
Автобус, встречавший группу, по дороге с вокзала в гостиницу заехал на стадион, где техники налаживали аппаратуру для вечернего выступления. Макс только на три минуты покинул салон, чтобы узнать, как там дела у технарей, а вернувшись, деловито открыл блокнот:
- Так, вечером здесь баня с девочками, восемь на восемь, кто участвует?
Обаяние у него просто зашкаливало. Однажды Сима делалал гастроль в Сочи некой суперзвезде «мужескаго полу». Он рассчитывал стать штатным директором А., поэтому старался несказанно, буквально лез из кожи вон:
- Слушай, девочку хочешь? Вон ту, а?
- Н-нет. Высоковата.
- А вот эту?
- Нет, она блондинка и глаза глупые.
- А вон ту?
- Ну, нет, нет. Не нравится мне она… А вон с той шатеночкой я бы, пожалуй, сыграл пару упражнений…
- Вон с той? Окей, я сейчас!
Надо сказать, что упомянутый разговор происходил в вестибюле самой шикарной гостиницы города, и та, которую «звездюк» назначил себе в избранницы, пила кофе в обществе самого натурального бандита с татуировками и бритым затылком.
История умалчивает о найденных тогда словах, но ровно через пять минут девочка уже была в нужном номере.
Впрочем, рабочий альянс с А. так и не состоялся. На следующий день Сима, по указанию патрона снял ему еще одну красавицу, но, уже приведя ее к нему в номер, не удержался, напоил певца и употребил девушку сам…
Возмущенный А. на следующий день кричал:
- На хрена ж мне директор, у которого яйца мозги перевешивают!
И это при том, что обычно в своих эротических эскападах Макс был удивительно бескорыстен! Когда за общим столом у кого-то из друзей лицо не слишком ярко светилось радостью, мы от него слышали:
- Не нравится девочка? Возьми мою!
Впрочем, однажды в Киеве произошла история, которая многое перевернула в моих мозгах.
На всю гастрольную неделю Максим выписал себе и всё тому же певцу В. двух подружек из ближнего Харькова (недавно гастроли были там, и у наших орлов возник целый ряд интрижек с Харьковским эстрадным балетом).
Надо сказать, что тогда наша команда была в зените популярности. Гастроли в Киеве были организованы так, чтобы посетить два домашних матча местного «Динамо», с которым тогда мы очень дружили, и футболисты из своих рядов выделили нам «куратора», который возил нас по городу в «неконцертное» время. В общем, доходило до того, что официанты в ресторанах отказывались брать с нас плату, а пассажиры просто выходили из такси, уступая его нам!
И вот, эти две провинциальные девочки, приехавшие «на пистон» к милым парням, впервые в жизни увидели не только номера «люкс», но и вообще – всю эту «звездную жизнь» с цветами, подарками, дорогими ресторанами, телеинтервью и прочими радостями…
Но всё на этом свете имеет свойство заканчиваться, так и наши гастроли… И вот, представьте себе день отъезда из Киева и вокзальный перрон, полный наших местных подруг.
За пять минут до отправления поезда звучит традиционное «Прощание славянки», и словно по сигналу, начинается бабий вой, как будто все девочки Киева мужиков на войну провожают… Впрочем, картина была не столь печальной, сколь смешной!
А эти две стоят с сумками у вокзальной стены и молчат…
Их поезд на Харьков отходил чуть позже, а жизнь кончалась прямо сейчас, вместе с «Прощаньем славянки», и все мысли были написаны на лицах крупными буквами:
«Вот утром поезд привезет нас обратно в долбанный Харьков, и больше ничего подобного в нашей жизни уже не будет. Никогда. Всё. Самую яркую, самую счастливую неделю своей жизни мы уже прожили…»
Я с ужасом смотрел на эти лица через стекло, поезд тронулся, а они остались стоять, глядя куда-то в пространство…
А некоторые из киевлянок стали идти за поездом, ускоряя шаг и размахивая руками, одна даже побежала, но... скоро остановилась, и гордый собой Сима озабоченно произнес:
- Ребята, теряем популярность! В Питере они, помнится, до конца перрона добегали!
Вагон хохотал так, что его начало трясти.

А в новое время, у Максима как-то не задалось.
Он в четвертый раз женился, и мы все очень радовались его уверенной жизни: квартира, каменная дача, несколько машин… Он говорил, что «вошел в семейное дело к ее родителям», но в один прекрасный день всё рухнуло. Выяснилось, что Сима всерьез подсел на азартные игры, и когда суммарный долг зашкалил сумму в полмиллиона долларов, к нему пришли.
Пришли всерьез, и поэтому продать пришлось всё, причем не только ему самому, но и родителям жены…Само собой, что дальше этот союз не продлился.
Сейчас он, кстати, жив, иногда проявляется на общих сборах, но мы привыкли, что он должен уже всем знакомым.
Улыбается всё так же обаятельно, но… глаза теперь смотрят как-то виновато и заискивающе.