Топфотоп — здесь знаменитости общаются друг с другом и со своими поклонниками

12 November 2009

«Интервью Инсайдера». Александр Кутиков: «Новый поворот?»

19 ноября во МХАТе состоится концерт-презентация нового альбома Александра Кутикова с группой «Нюанс». Я послушал материал и заявляю: это по-настоящему интересно. На нашем сайте, как всегда, на странице Суркова, будет прямая веб-трансляция концерта. Под это событие мы договорились с Сашей о его появлении на Топфотопе, а предварить его решили большим интервью. Саша нашел для него время даже в этой безумной запарке, когда график юбилейного тура «Машины Времени» совмещается еще и с хлопотами по презентации нового проекта.

М. Саш, в последнее время возникла такая тема, я даже книжку, наверное, буду издавать - «Интервью инсайдера», но сечас начала расти еще одна: «Проблема Второго». И вот на тему «проблемы второго» я разговаривал даже с Риком Вейкманом, Гари Брукером, а именно о том, что нормальные сильные команды возникают только тогда, когда есть второй лидер. Но потом это обязательно становится проблемой. В «Машине Времени» в своё время было несколько лидеров, как и в любой команде, возникавшей в нашей молодости. Потом кто-то становился первым, кто-то вторым, или десять человек думают, что они вторые.
К. Я думаю, что история первенства в таких группах, как «Машина Времени», которая была создана по принципу и подобию, я имею в виду идеологическому, таких групп, как «The Beatles», «Rolling Stones» - это мнение журналистов и фанатов. Внутри группы такого не было и нет. Если бы такая история существовала, то группы «Машина Времени» в том виде, к которому все привыкли на протяжении последних 20-30 лет, просто бы не было. Но у каждой личности есть своя допустимая степень публичности…
М. Как сказал! Чувствую, скоро ты сам будешь писать стихи к своим песням!
К. Обычно я выступаю в качестве соавтора и редактора текстов к своим песням. Особенно на последнем альбоме. –таки дело в том, что есть некоторое количество людей, для которых публичность и признание их личных заслуг является очень важным, даже необходимым элементом для развития их творчества. А есть личности, которые принимают признание, тем не менее, не спешат за публичностью. В «Машине Времени» история личностей и их публичности развивалась именно в этом направлении. Как показывает жизнь, для Андрея публичность была, есть и, вероятно, будет более важным элементом творчества и творческой жизни, чем, скажем, для меня или для Женьки.
М. Вот тут ты и попался. Я же когда говорил о «первых и вторых», имя Андрея даже не произносил.
К. Я ни на что не попадался. Это, знаешь, «секрет Полишинеля». «Машина Времени» у большинства поклонников ассоциируется в первую очередь с личностью Андрея. Хорошо. В этом нет ничего ужасного, просто надо понимать, что без других личностей, не менее важных для «Машины Времени», не было бы 90 % песен, которые являются основным репертуаром группы.
М. Смотри, Саш, ты сказал про 20-30 лет. А 30 лет назад произошла полная смена состава, кроме Андрея Вадимовича…
К. Почему я сказал: «20-30 лет назад»? Потому что до этого времени вопрос не стоял, кто является лидером. Это было содружество людей. И когда ты находишься в андеграунде, да ещё в той стране, в которой тот андеграунд находился, то твои пиар-возможности настолько скудны, что говорить о них не приходится. А когда ты попадаешь в ситуацию расширения информационного пространства, а это случается, когда ты попадаешь на более высокую ступень, в смысле того, что из андеграунда ты переходишь на профессиональную сцену, соответственно у тебя расширяются возможности с точки зрения публичности твоих выступлений и, соответственно, возможности пиара. Вот здесь ситуация начинает меняться, здесь вступают в силу те моменты, о которых я говорил раньше. Насколько каждая личность стремится к публичности.
М. Понял. Но здесь существует следующее: мы подходим к переломному моменту. Вот и ты стремишься к публичности, делая свой собственный сольный проект.
К. Абсолютно нет. Все мои телодвижения связанные с сольным проектом не связаны с желанием расширить круг людей, интересующихся моей музыкой. Я прекрасно понимаю, что расширить его до круга, интересующегося творчеством «Машины Времени» - это совершенно бесполезная и утопическая задача. Я настолько прагматический человек, что такими глупостями просто не стал бы заниматься. Появление новых сольных проектов – это желание реализовать нереализуемое в «Машине Времени». А такое происходит и у Андрея, и у Жени. Настал момент, когда я понял, что, во-первых, у меня есть что предложить послушать людям, и у меня есть возможности это предложить. А потом, после посещения «Abbey Road Studios» я понял, что последние 15 лет я веду не совсем правильный образ жизни с точки зрения творческого человека. Я очень много отдаю сил, времени и средств для того, чтобы продвинуть, помочь, организовать, выпустить не свою, а чужую музыку. Часто те проекты, которыми я занимался, были, на мой взгляд, несколько хуже того, что смог бы сделать я сам.
М. Саш, я тебя сейчас перебью. Если мне совершенно понятно, зачем Андрей делает свой сольный проект, а теперь уже и два, потому что у этого всего принципиально другой саунд, принципиально другой образ, нежели у «Машины Времени». И «Креольское Танго», и «Трио Борца» - это некая попытка «приджазованности», я уж не говорю о том, что это более камерная история, которая может работать в других залах и за другие деньги и т.д. И у Жени Маргулиса его полуакустический блюз, это особая тема, совершенно на другую публику, на другого зрителя… А то, что ты делаешь с группой «Нюанс»… я хочу, чтобы ты сам сказал, чем оно принципиально отличается от «Машины Времени». Почему ты это не можешь реализовать в составе «Машины Времени»?
К. Я не могу реализовать это составе «Машины Времени», потому что эти песни неинтересны «Машине Времени». Если говорить о стилистических новациях, которые, возможно, присутствуют в новых проектах моих коллег и друзей, то это их право, выбирать в каком стиле они хотят сделать тот или иной альбом. Сольный альбом, я имею в виду. А я всю жизнь был рок-н-рольным человеком. Я люблю классику, и я люблю рок. Я её хорошо знаю, я неплохой саундпродюсер, я знаю, как создавать звук в этом музыкальном пространстве. И я всегда занимаюсь в первую очередь тем, что я знаю и что умею. А каковы причины, движущие тем или иным музыкантом, я не беру сейчас наших музыкантов из «МВ», при создании альтернативных музыкальных проектов, знают только они. И часто, как показывает мировая музыкальная практика, это необязательно поиски нового пространства для творения, это бывает создание плацдармов на старость.
М. Жёстко!
К. Это не имеет отношения к музыкантам «МВ». Это мой анализ того, что происходит в мировой музыкальной практике.
М. Ты можешь сольный проект Роберта Планта отнести к этой практике?
К. Конечно. Его последний, с Эллисон Крауз, замечательный проект, но, несмотря на то, что «Led Zeppelin» была очень тяжелой группой, элементы кантри музыки всегда присутствовали в её творчестве. В тех или иных формах они всегда присутствовали. Они стали активно проявляться в более поздних альбомах, но тем не менее. И в том, что он ушёл вот в эту область, для меня нет ничего необычного. Но ведь Плант не запел джаз, правда?
М. Джаз запел Род Стюарт.
К. Вот именно. И вот пример. Он очень сильно подстегнул падающую популярность неожиданным для рок-н-рольщика, неожиданным, естественно, для его слушателей, переходом в другое музыкальное пространство. Надо сказать, что он эту работу сделал очень качественно.
М. Кстати, наш российский, даже ещё советский Род Стюарт - Саша Иванов ещё раньше сделал этот скачок, когда спел трофимовский альбом.
К. Возможно. Но это не джаз.
М. Я понимаю, что не джаз. Для них, в Америке и в Англии – это джаз, а у нас место джаза занимает шансон. Вневозрастная музыка.
К. Вообще, оценивать чужие работы очень непросто. Любая оценка всегда будет несколько субъективной. То, что я сейчас говорю, необязательно на сто процентов правильно, но относительно меня, моего представления музыки, музыкальной культуры, это выглядит таким образом.
М. Саш, ты удивительно политкорректен. Видимо, если бы ты таким не был, то и «МВ» не существовала сейчас в том виде, в котором она существует…
К. По поводу политкорректности. Любой интеллигентный, или претендующий на это звание, человек даже тогда, когда не всё ему нравится в том, что делают его знакомые, друзья в жизни ли, в работе ли. Он всегда, для того, чтобы сохранить дружеские отношения с любимыми людьми найдёт форму, которая будет корректна по отношению к его друзьям. Это самое главное.
М. Саша, это был не вопрос. Это было вступле теперь я задаю вопрос, на который я хочу услышать ответ «да» или «Нет». Вот те песни, которые сейчас звучат в проекте Александр Кутиков и группа «Нюанс». Если бы эти песни вызвали интерес у «МВ», существовал бы этот проект?
К. Нет.
М. Хорошо. Второй вопрос тоже «да» или «нет». Вот мы говорили о лидерстве, о роли в группе и т.д. Вот, ровно 10 лет назад «МВ» рассталась с Петей Подгородецким. Ещё раньше она рассталась с Сашей Зайцевым, ещё раньше там всякие Рыженки, не считаем эту историю. А если бы вдруг из команды ушёл Андрей Макаревич, она смогла бы существовать?
К. Думаю, нет.
М. Вот именно здесь лежит ключ к вопросу о лидерстве, о первом-втором-третьем. Я не спрашиваю, смогла бы существовать «МВ» без тебя или Гули, это слишком сложный вопрос, слишком. На него не ответишь «да» или «нет». Вот поэтому ты и Гуля те самые «проблемные вторые».
К. Да мы не «проблемные вторые». Я могу тебе сказать так, когда уже сформирована история, когда сформировано мнение, пространство музыкальное, сформирована аудитория, тогда все эти факторы начинают влиять в обратную сторону. И это понятно. Здесь происходит странная вещь. Андрей Макаревич не споёт песню «Поворот», Андрей Макаревич не споёт песню «Шанхай Блюз». А ведь это часть истории «МВ».
М. Да. Конечно.
К. И вот тут-то и вступает в силу такой вот момент, это скорее напоминает ситуацию, в случае, когда происходят катаклизмы, приводящие к распаду группы. Ситуация, больше похожая на «Pink Floyd» и Уотерса.
М. Угу.
К. Когда, вроде бы «Pink Floyd» перестали существовать, а то, вроде как, опять собрались, и эта часть музыкантов и Уотерс играют, по сути дела, перекрёстный материал. Кто тут прав, кто тут виноват…..
М. Аналогичная ситуация была с «Yes». Когда были две команды под названием «Yes», потом объединившиеся в «Мегайес»…
К. Я надеюсь, и всегда надеялся, и не просто надеялся, а всегда старался действовать таким образом, чтобы в «МВ» подобных ситуаций не возникало.
М. У тебяя на сайте www.top4top.ru сейчас очень интересное соседство получается. У нас, судя по всему, появляется группа "Queen", будет отвечать на вопросы российских фэнов. "Queen", сам понимаешь, это Брайен Мэй и Роджер Тейлор, и их тоже мучают: вот, с вами нет Фредди Меркьюри, какой смысл объединяться, тем более, ещё и Джон Дикон не хочет. Можно ли называть группой "Queen",то, что осталось? Они утверждают, что можно. В принципе, вы с Мэем говорите одними и теми же словами, естественно. И давай, я не буду больше тебя мучить такими вопросами.
К. Нет-нет. Что касается подобных вопросов: во-первых, нельзя говорить о каких-то серьёзных вещах в каком-то третьем лице, «а вот если вы, а вот если бы». Мы всегда будем промахиваться. Потому что, если возникает какая-то ситуация, она всегда иная. Не такая, как мы её себе предполагаем. И, соответственно, решения и действия людей в этой ситуации не такие, как предполагалось.
М. Понятно. Есть эмоциональный сиюминутный момент, который в теории не работает.
К. Конечно. И много сопутствующих моментов вокруг.
М. А скажи, пожалуйста, а когда-нибудь, начиная с 1978 года, Валерка капризничал? Были у него основания уйти из группы когда-нибудь?
К. У нас капризных в группе нет. Личность взрослая и сформированная, коими мы являлись к моменту воссоединения в 1979 году, капризничать не имеет права. Это глупо.
М. Саш, ты меня поправил, я согласен. Но я задаю вот какой вопрос. Насколько я помню, к концу 80-х технология звукозаписи предусматривала, что практически все барабаны записывались не живьём, а с компьютера.
К. Это у тех, кто экономил на живых барабанщиках.
М. И ты хочешь сказать, что альбом «Реки и мосты» записан с живыми барабанами?
К. Абсолютно. Он просто играл на установке «Dynacord», это были электронные пэды такие. Но играл-то живой барабанщик. И железо живое было, и хайхет живой. Он сидел и работал на вот этой интересной в то время новинке. Электронные барабаны для живого барабанщика.
М. Но насколько я помню, технология подразумевала, что вместо клика заранее забивается партия барабанов…
К. Разные музыканты использовали для достижения конкретного результата разные музыкальные технологии. Одна из технологий позволяла не использовать живого барабанщика. И те, кто хотел сэкономить, забивали вот эти паттерны, записывали музыку, не используя живого барабанщика.
М. Я сомневаюсь, что сейчас у нас с тобой будет эксклюзив, наверняка, эта тема поднималась неоднократно. Но я бы очень хотел и не буду тебя перебивать. Расскажи, пожалуйста, историю создания песни «Поворот»
К. Это очень просто. Мы сидели в студии, выпивали, если я не ошибаюсь, какое-то вино, типа «Белое Арбатское» полусладкое.
М. В какой студии?
К. В студии Гитиса. Там, где я работал в то время, и где была репетиционная база «Високосного лета», и там же в дальнейшем была база «МВ», но недолго. Кажется, до октября 1979 года. Мы сидели в студии, Петя всё время играл, он играл всякие разности. И вдруг он играет такую гармоническую цепочку. Я говорю: «Стой-стой-стой-стой». Я взял гитару, повторил эту цепочку. А в голове мелодия. Это был припев. В До диез минор. И я тут же пою мелодию. Он начинает мне аккомпанировать, гармонизируя ту мелодию, которую я пою. И дальше я продолжаю петь мелодию, а он гармонизировать, и получается такая медленная, очень сентиментальная, душещипательная мелодия, которую тут же ещё один наш товарищ, который дневал и ночевал в студии, Женька, он сказал: «Нуууууууу, Саня, ты придумал сентиментальное чудовище».
М. То есть, это была медленная тема?
К. Да, это была медленная тема. И когда Макар пришёл, и ему была спета эта тема под рояль, он сказал: «Я песен про любовь и о любви не пишу. А это про такую любовь, о которой я ничего не знаю» Я понял, что умирает тема. И тогда я сыграл на гитаре прямо тут же в таком варианте, который потом стал «Поворотом». Он говорит: «Во! Вот это отлично. Это замечательно». Пошёл в кафе «Московское», на улице Горького тогда, рассказал он потом, заказал 150 граммов коньяку и где-то за час-полтора написал слова к двум песням. Это «Поворот» и «Луна». И он принёс и показал «Луну» с гораздо большим настроением и гордостью. Потому что в силу того, что Петя картавил, он умудрился написать целый куплет и припев без единой буквы «Р». И это у него, как у поэта, как у человека владеющего словом, конечно, вызывало законное чувство гордости. А «Поворот» была вроде как, ну, «Поворот» и «Поворот», ничего особенного. Надо сказать, чт… но когда мы сыграли «Поворот» на одной из вечеринок, на которой присутствовал Саша Стефанович, который привёл тогда ещё жену свою, Аллу Борисовну Пугачёву…
М. И обсуждалась тема фильма?
К. Да. Обсуждалась тема фильма. И тогда мы сыграли свою программу небольшую в этот вечер, это было в кафе «Старт» в Лужниках. Мы сели за стол обсуждать перспективу нашего участия в фильме, который в дальнейшем получил название «Душа», А.Б. сказала: «Кстати, у вас очень большая перспектива, у вас очень перспективное будущее. Вы будете очень известными людьми. Если вы в течение первых 2-х лет не разругаетесь между собой, вы станете популярными». Но мы тогда, естественно, не обратили на это внимания.
М. Слушай, как вы тогда к ней относились?
К. Абсолютно спокойно.
М. Я понимаю, что спокойно. Что вы не бегали за ней и не просили автографы, но разговор о чём – ведь деление между андеграундом, рок-музыкой и официальной эстрадой всегда существовало. Тем более, когда существовала признанная звезда…
К. Нет. Для нас всегда всё определялось простыми словами и образами. Неважно, к какому ты кругу ты принадлежишь, важно, что ты делаешь и как ты делаешь. И скажем, если на официальной сцене были люди, а их было много и мы с ними познакомились, когда стали работать на профессиональной сцене, которые очень любили своё дело, свою профессию и делали эту работу очень хорошо и вкладывали в неё много души и таланта. Какая разница, где ты находишься – в андеграунде или на популярной сцене.
М. Ну, честно говоря, разница есть!
К. Нууу, насколько я понимаю, насколько это было раньше и насколько это присутствует сейчас, как мне кажется, мы делили людей на плохих и хороших, на профессионалов и непрофессионалов. А искусство на хорошее и плохое.
М. А скажи, пожалуйста, неужели у тебя никогда не было деления, скажем, «часть ненавистной системы»?
К. Это другой вопрос. Это находилось в области идеологии. Мы говорим не об идеологии государства, а о людях, которые работали в области искусства.
М. Саш, люди, которые в нашем возрасте в наше время, скажем, в 60-70 годы, брали в руки гитары, по большей части противопоставляли себя этому обществу, этой системе государства.
К. Очень часто эти люди об этом не задумывались, особенно когда ты находишься в возрасте 15-16 лет и берёшь в руки гитару, ты особо не задумываешься о противопоставлении. Ты думаешь о чём-то другом. В первую очередь, о том, что ты молод, как кажется, красив и, как кажется, талантлив. И тебе думается: «Вот оно, твоё пространство, на котором ты можешь выразиться, достичь чего-то такого в жизни, чего традиционно сложившаяся к тому моменту система тебе не предлагает».
М. Саш, 80-й год. Абсолютно своя в доску «МВ», которая как будто вынимает твои собственные мысли и выкладывает их в музыке и кошмарный, идеологический, буквально высосанный из пальца, проект – группа «Земляне»! И это существует Параллельно.
К. В том обществе, да и сейчас тоже – это нормальное противопоставление. В искусстве всегда такое происходит.
М. Ну как вы могли относиться к «Землянам»? К людям – я понимаю! Давай говорить: «человек Пугачёва» и «проект Пугачёва».
К. Всё можно делить. Как это и делится. Скажем, там были музыканты, которые хорошо играли, там были музыканты, которые хорошо пели. Если оценивать их, скажем, как музыкантов – они были достойны. Они были эмоциональны, они отдавали много энергии. Духовно они нам были не близки, в силу того, что идеология, заключавшаяся в их песнях, нам не была близка. В этом у нас были расхождения. И это было абсолютно нормально. То же самое происходит сейчас. Как могут существовать в едином музыкальном пространстве такие личности как Дима Билан и Земфира? А ведь существуют.
М. Когда ты взял в руки, ну, не бас, просто гитару, ты, наверное, даже представить не мог: «А как же мы будем слушать Битлов, которым будет 40 лет? Такого не бывает! Битлам не может быть 40 лет»
К. Да я вообще на эту тему не думал. Да и сейчас не думаю.
М. Нет. Я думал. Я был таким умным и всегда пытался анализировать.
К Нет-нет. Я тоже был не самым глупым человеком, тоже пытался анализировать, но я анализировал другие вещи.
М. Просто мой батюшка с большим удовольствием слушал Каунта Бейси, Стена Гетца, Дюка Эллингтона и т.д., и я понимал, что джаз – это музыка седых и лысых, а рок – это музыка молодых, полных сил и т.д. И я помню выпуск альбома Пола Маккартни, который назывался «Венера и Марс», он совпал с его тридцатипятилетием, и я подумал: «Господи, Полу уже 35 лет. Какой старик!». А я помню, мне этот альбом привезли первому в стране, как положено. И вот я думаю: «Выглядит-то он ничего, а что же дальше-то будет, как они смогут?». Сейчас я с удовольствием смотрю, что вытворяет товарищ Джаггер, но… приходиться краситься. Он же явно абсолютно седой, не знаю, что там с лысинами. Так вот, было ли у тебя ощущение того, что ты и «МВ» вышли за ту возрастную грань, которую вы представляли, начиная всё это делать?
К. Во-первых, я не считаю, что мы вышли за какую-то возрастную грань. Тот же твой пример «Rolling Stones», «Deep Purple», тех старых музыкантов.
М. «Deep Purple» не будем приводить в пример, к сожалению, сейчас это неудачно. Там нет жизни.
К. Почему? Ну, это не нам…
М. Саш, это восприятие. Нам, а кому ещё? Я смотрю на мёртвый проект «Deep Purple» и смотрю на живой проект «Rolling Stones»!
К. Ну хорошо. «Rolling Stones», как пример того, что возраст меняет внешность, возраст у многих изменяет и душу, конечно, т.е. душа старится, а есть музыканты, у которых возраст только меняет внешность, но не старит их души. Вот «Rolling Stones» пример того, как душа не старится. «Aerosmith» тоже не юные создание, а как зажигают на концертах! Да молодым многим не под силу это сделать. Маккартни! Как на концерте работает. Удивительно! Сущность рок-н-рольного музыканта – это душа его в первую очередь. Главное, чтобы душа не старилась. Тело-то, конечно, одряхлеет. Чак Берри, который выходил и выходит на сцену в таком возрасте. Лес Пол. Примеров нестарения души в этом рок-н-рольном пространстве масса. Поэтому надо уметь давать оценку своим выводам. Насколько они верны, насколько имеет смысл высказывать, продвигать, иногда навязывать свои вот эти выводы. Вот всё это нужно уметь делать. Если это дано, то, слава Богу, если нет – надо учиться.
М. Саш, я прошу тебя вспомнить, причём до физических ощущений, как происходило исчезновение Сашки и возвращение Пети, а с ним, практически сразу, возвращение Гули.
К. Там не просто возникновение Пети. Петя и Гуля возникли как приглашённые музыканты для проведения двадцатиоднолетия группы. «Очко». Мы их заранее пригласили, чтобы «очко» отпраздновать таким вот образом. Поэтому, если любители «МВ» думают, что это был какой-то ход, связанный с тем, что мы расстались с Зайцевым, то нет, это абсолютно не так. Мы заранее их пригласили, и должны были на этом концерте играть два клавишника, два бас-гитариста и два гитариста, Женька играл что-то на гитаре, что-то я ему уступал и он играл на бас-гитаре.
М. Понятно. А с Кавой не получилось в очередной раз?
К. А с Кавой вообще, насколько я понимаю, были очень непростые взаимоотношения не только у Андрея, но и у Жени. Так мне это помнится. И Кава в данной ситуации, насколько я помню, не рассматривался даже в качестве гостя.
М. Но на двадцатилетие его же приглашали, но он не приехал.
К. Ну а кто бы ему обеспечивал приезд из другой страны? Тогда это было невозможно!
М. Фактически, после его отъезда, ни одной встречи не было?
К. Нет, мы виделись. Даже был момент, когда мы выступали в Канаде, он приехал и сыграл с нами «Марионетки» во время концерта. Были разные интересные штучки в нашей жизни. Не только расставания, но и свидания. Я могу сказать так, не вдаваясь в подробности истории расставания с Сашкой Зайцевым, он очень сильно нас подвёл.
М. Я знаю.
К. Больше ничего не было.
М. Я сейчас не столько о Зайцеве, а о том, что, не ощутил ли ты опасности, что тебя «подвигают»?
К. Я вообще не держался никогда ни за какие места. Это было за пределами моего понимания и ощущения жизни. Ну, скажем, если Гуля лучше меня играет на бас-гитаре. Да, лучше! Ну и что? У меня есть свои плюсы относительно его, а у него относительно меня!
М. «Зато мы делаем ракеты и перекрыли Енисей»?
К. Нет, это не совсем так. Я до сих пор могу почти на сто процентов определить хитовый потенциал той или иной песни, несмотря на то, что мир вокруг меняется, меняется музыкальное пространство и т.д.
М. Саш, проехали эту тему. Давай поговорим о предстоящем концерте 19 числа. Во-первых, почему вдруг «Нюанс»? Который я помню по совершенно фантастическому проекту «Стулья» 87 года на «Рок-панораме», и потом то, что я услышал на репетиции с тобой – две абсолютно разные команды.
К. Естественно, это две разных команды, потому что два абсолютно разных времени. Тот «Нюанс» - это московский рок-н-рольный андеграунд на максимально высоком уровне.
М. Фактически, это Питерский по духу прект!
К. Я вообще никогда не считал и не считаю Питер лидером рок-традиций. То, что в Питере очень долгое время существовал рок-клуб, не говорит о том, что Питер является лидером рок-н-ролла, для меня лично. То, что «Нюанс» играл тогда, к питерскому року того времени не имело ни малейшего отношения. Ни с музыкальной, ни с идеологической, ни с исполнительской точки зрения.
М. Про питеризованность я говорю следующее - всегда питерский рок был интересен, славен, выделялся некой необычной формой взаимоотношений с залом. Они всегда находили нечто такое. Москва была гораздо более мейнстримовой и усреднённой. А Питер придумывал какой-то из..б, типа того, что селала группа «АВИА», некая внешняя усложнённость. Тот же «Нюанс», почему они мне показались питеризованными, взяли и загримировали себя под зомби.
К. Понимаешь, дело в том, что, на мой взгляд, у Питера действительно было некое креативное преимущество. Но не в музыке, а в том, что касалось её подачи. А вот у Москвы всегда был приоритет исполнительский. И Москва всегда шла в этом смысле впереди питерского рока. Московские команды всегда играли лучше. Это факт. Та же самая «Бригада С», я очень хорошо помню выступление в Старый Новый Год в «Рок-лаборатории», по моему это был 86 или 87 год. Это был такой набор музыкантов! Тогда же «Браво». В этот вечер московская «Рок-лаборатория» показалась так, что извини! Там сразу и «Нюанс», и «Бригада С», и «Браво», и «Николай Коперник». Потом мы вывели «Наутилус» на профессиональную сцену. По поводу того, что «Нюанс» играет сейчас. Почему «Нюанс»… Потому что мне всегда нравилось, как играет гитарист, Паша. Мне вообще всегда нравился их изначально высокий профессиональный уровень. Подход к музыке. Они её очень правильно, с моей точки зрения, воспринимали. И поэтому, когда мы стали играть вместе, я получаю удовольствие от совместного музицирования. Я могу не брать бас-гитару в руки. Я могу просто петь.
М. И танцевать…
К. Нет, для танцев, так скажем, возраст не тот, но пританцовывать мы можем. Я получаю колоссальное удовольствие от совместной работы.
М. С альбома «Танцы на крыше» будут вещи?
К. С альбома «Танцы на крыше», думаю, что нет.
М. А ведь два откровенных хита, и «Троянский конь», и «Любовники луны» они же абсолютно вне времени существуют. Почему ты их не хочешь?
К. Я хочу сыграть как можно больше новых песен. Я сделаю то, что у нас обычно делают очень редко. Из 13 песен на альбоме я сыграю 11. Для одного концерта – это очень много.
М. А из «МВ»? Естественно, «Поворот», да?
К. «Поворот» обязательно сыграю.
М. «Скачки»?
К. «Поворот», «Скачки». Сыграю «В добрый час», который не играется, сыграю «Если б мы были взрослей», которая не играется, «К Малой Бронной», которая не играется, может быть, сыграю «Ночь», которая не играется, может быть, сыграю «Музыку под снегом». Всё зависит от того, к чему будет расположен зал.
М. Ну не знаю, Саш, если ещё ты прислушиваешься к моему мнению, вот «Любовники луны». Я всегда офигевал и офигеваю от этой песни. И всегда, когда была такая возможность, запускал её в любой радиопрограмме, потому что такой мелодичной гитары я нигде не слышал, кроме «My Love» у того же Маккартни.
К. Когда мы с тобой закончим, я тебе поставлю пару песен, и ты увидишь, что мне есть что показать из нового.
М. Верю.
К. Моя песня в хит-параде «Чартова дюжина» доходила до первого места.
М. И тогда последний вопрос. А группа «МВ» придёт на твой концерт?
К. Те, кто будет в Москве, я надеюсь, придут. По крайней мере, приглашение получит каждый. Я не вижу в этом ничего плохого. Мы же друзья. Я же хожу на некоторые концерты «Оркестра Креольского Танго».
М. Ты же не ходил в Третьяковку на выставку живописи Андрея Вадимовича…
К. Ходил. Я даже был на её открытии.
М. Ах, да, кстати, я тебя вспомнил!
К. Я хожу иногда на Женькины концерты. Редко, правда. Но, тем не менее, хожу и не испытываю никаких плохих чувств.
М. Ну давай еще две точки поставим. Про «Проблему второго». Вот группа «Секрет»…
К.Там все сложнее. Они очень разные. У них непонимание и нежелание подвигаться в сторону друг друга возникло очень скоро. Я же продюсировал их первые альбомы, и помню, как на двухлетии группы в гостинице «Орленок» я даже произнес тост за возможность произнести еще один тост на их десятилетии… Не сбылось.
М. И последний вопрос. Вот несколько лет назад праздновал юбилей «Автограф». А что, не было предложения сыграть песенку составом «Високосного лета»?
К. Было!
М. Почему не сыграли?
К. Я отказался!
М. Из-за Криса?
К. Нет. Просто я не испытываю никакой ностальгии по музыке «Високосного Лета»! Я могу с ними с удовольствием пообщаться, но играть это не хочется!
М. Ну… вроде бы – всё. А 19-го во МХАТЕ после концерта «поддача» будет?
К. Будет.
М. Уф-ф. Тогда, точно – всё