Топфотоп — здесь знаменитости общаются друг с другом и со своими поклонниками

16 September 2009

"Зелёнка"

Дед нередко рассказывал, что традиция дружеского розыгрыша, которым уже позже прославился Никита Владимирович Богословский, зародилась именно в эстрадной компании 30-х годов, и скажу честно, «шутки» не всегда были добрыми или, хотя бы, просто человечными. Чего стоит, например, посылка с кирпичами композитору Шостаковичу в блокадный Ленинград…
Ну, да не буду никого судить: это сейчас мы всё знаем, а тогда отношение ко многим вещам было совершенно другим. Впрочем, обычно природная интеллигентность не давала так проколоться, а розыгрыши были гуманными и относительно безобидными.
Как-то, во время одного из «чёсов» по городам и весям, что-то не поделили два "гранда" советской эстрады: Илья Набатов и Николай Смирнов-Сокольский.
Перепалки и раздувание щек закончились тем, что на концерте в одном из клубов Смирнов-Сокольский решил позволить себе Шалость.
Надо сказать, что переодевались артисты прямо за кулисами, ибо в районном клубе гримерных попросту нет. В общем, по рассказам очевидцев, во время репетиции Николай Павлович с озорством подростка подкрался к галошам Набатова и, аккуратно выверив позицию, прибил галоши к полу. Ни Илья Семенович Набатов, ни его брат-аккомпаниатор Леонид Семенович этого не видели, а стук молотка отнесли на счет работы монтировщиков.
И вот, картина: Илья Набатов под гром аплодисментов заканчивает свои политически выдержанные куплеты, а Смирнов-Сокольский, ведущий концерт, несколько раз вызывает коллегу «на бис». Тот, естественно, выходит, кланяется, и окончательно уходит за кулисы. После этого Смирнов-Сокольский, вместо того, чтобы объявить следующий номер, к удивлению коллег продолжает монолог о современности и актуальности политической сатиры.
В это время Набатов за кулисами, торопясь выйти на улицу, пытается надеть галоши, естественно, падает и… скользит по полу в сторону сцены. И вот, когда его голова показывается из-под задника, Смирнов-Сокольский делает торжественный жест рукой и еще раз повторяет подачу:
- Итак, Илья Набатов и ваши аплодисменты!
Но Илья Семенович не мог оставить проказу своего друга без ответа. Во время ближайших же праздников, когда оба мастера эстрады работали большую серию концертов в Москве, Илья Набатов пришел за кулисы театра, сгибаясь под тяжестью огромного замка, который он выпросил под залог в историческом музее. В то время, как Смирнов-Сокольский читал с эстрады свой фельетон, Набатов взял его пальто и пиджак, продел замок сквозь рукава и торжествующе повернул ключ.
Влетев в гримерку после выступления, Николай Павлович на минуту потерял дар речи. Он спешил на следующий концерт в клуб НКВД, а в концертном фраке с огромным бантом выйти на улицу он, конечно же, не мог. Опомнившись, он заревел:
- Клю-ю-юч!!!
Набатов накладывал грим и, не глядя на него, спокойно произнес:
- Торопишься? Пожалуйста, но только в обмен на «четвертинку»!
- Скотина! Где я тебе ее достану?
- А сбегай в пивную напротив и купи!
Поняв, что спорить бесполезно, знаменитый артист прямо во фраке выскочил со служебного подъезда, побежал в пивную, растолкал в ней местных завсегдатаев, получил требуемый выкуп и, покрываясь пятнами благородного гнева, вернулся в театр.
Набатов уже ушел на сцену, но ключ лежал на столике, придавливая записку:
«Коля, большое спасибо, но я на работе не пью. Прими сам за мое здоровье.
Твой Илья».
А во второй половине ХХ века дружеские розыгрыши так распространились в актерской среде, что возникла острая необходимость в их упорядочении. Тогда и возникло слово «зелёнка», значение которого нужно объяснить.
Когда его произносят в артистической среде, ассоциаций с детскими порезами и ссадинами не возникает ни у кого. До недавних времен никто не думал даже о понятии «лес» на военном жаргоне. Наоборот, при этом слове на лицах артистов появляется шкодливое или, наоборот, преувеличенно серьёзное выражение, и, перебивая друг друга, рекой текут потрясающие байки.
Дело в том, что «зеленкой», или зелёным концертом, испокон века именуется последний концерт (представление, ёлка, спектакль) в изнурительной, чаще всего, гастрольной, серии. Я думаю, что возникло оно по аналогии с «зеленой улицей», то есть – проезд свободен!
Всем профессионалам, кроме политиков, понятно, что даже самые искренние песни и самые пафосные монологи по мере их ежедневного употребления теряют глубину, даже там, где она была. Слова стираются, мысли сохнут, гармонии кажутся банальными, а исполнитель, чтобы не стать жертвой насмешек со стороны, за кулисами сам начинает их безбожно высмеивать.
В конце 70-х по России с грандиозным успехом прокатилась частушка:
«Вопрошает шах Ирана:
- Где же песни Шаферана?
Отвечает Хомейни:
- Не поем такой х...ни!»
У людей посвященных не было никакого сомнения в том, что написал ее сам поэт Игорь Шаферан. Да и авторство такого спунеризма, как «Галет Блюера «Мразный Как»» принадлежит уж точно не зрителям, а, как минимум, артистам Большого Театра, если не самому постановщику балета Глиера «Красный Мак».
Артисты – большие мастера «прикола на голубом глазу», но перед зрителями они, как правило, все ж таки, сдержаны некими дисциплинарными рамками, и лишь во время «зелёного» концерта все розыгрыши выплывают из-за кулис на сцену. При этом важно, «расколов» партнёра, не «расколоться» самому.
Скажу сразу: в большинстве случаев эти «проверки на педикулез» проводятся только в отношении, тех артистов, кто, либо откровенно хамит своим коллегам, либо слишком «зазвездил».
Причем азарт действа состоит в том, чтобы «расколоть» партнёра, но не «расколоться» самому, и чтобы зритель, заплативший деньги за билет, ни о чем не догадался. Как правило, этот эффект достигается, и театральные артисты с удовольствием рассказывают о том, как они, или их именитые учителя с честью выпутывались из сложного положения. До меня дошел лишь один случай, когда задолго до конца опустили занавес.
Где-то в 80-х один именитый театр на гастролях давал «Сталеваров». Спектакль был последним, и по этому поводу выпивать стали ещё до его начала. К финальной сцене, в который главный герой (исполняемый худруком театра) остался в гордом одиночестве и, выйдя к мартеновской печи, дал-таки рекордную плавку, все артисты были в невменяемом состоянии. Надо отметить, что декорации этого действа были выполнены очень натуралистично, и вот, когда герой, терзаемый думами, присел на авансцене и закурил, его товарищи, вконец замученные совестью, стали по одному возвращаться на рабочее место. Один из них взял лопату, зачерпнул «чегой-то железного», размахнулся, кинув лопату уголька в огромную сталеплавильную печь, в которой полыхали языки жаркого пламени, покачнулся и с грохотом упал туда же.
Продолжать было невозможно, спектакль остановили и извинились перед публикой.
Впрочем, это был, действительно, несчастный случай, обычно розыгрыши были более безобидными, хотя и довольно нервотрепными.
Макс Капитановский, долгое время работавший с "Машиной Времени", рассказывал, что в начале 80-х, когда группу приняли в Росконцерт и возили ее по стране, привесив толпу дармоедов из старой гвардии Росконцерта, с этой самой "гвардией" возникли достаточно сложные отношения.
Например одна певица уже лет сорок, широко расставив ноги, исполнявшая в концертах алябьевского "Соловья", умудрилось просто достать всех "машинистов" своим благородным шипением.
Ну и в одном городе в ветеринарной аптеке была куплена литровая клизма, наполнена водой и перед "зеленым" концертом на пару часов положена в холодильник. Микрофонную стойку в это время огромными гвоздями прибивали к полу и, сделав соответствующие измерения, просверлили в сцене дыру.
А когда Мадам исполняла свой коронный номер, один из техников залез под сцену, вставил клизму в отверстие и, дождавшись той самой высокой ноты в конце, с удовольствием на нее нажал...
Говорят, что в этот день нота была еще выше.
В конце 80-х ваш покорный слуга имел честь работать в довольно популярной группе «Зодчие», артисты которой с большим удовольствием и изобретательностью использовали возможности «зелёнки».
Однажды, по-моему, в Ворошиловграде, Юра Лоза был вынужден весь концерт пропеть в микрофон, старательно натёртый чесноком, причем звукорежиссер нарочно держал наименьший уровень звучания, так что певец был вынужден в течение полутора часов буквально целовать микрофон благоухающий этим продуктом. Насколько я знаю, Юра до сих пор чеснок недолюбливает.
Концерты «Зодчих» того времени проходили на уровне театрализованного шоу с моментальным переодеванием, и однажды, когда Валера Сюткин за кулисами надел пиджак и темные очки, обязательные для уже начавшейся песни, он понял, что совершенно ослеп, потому что очки изнутри были заклеены пластырем. Передвигаться по сцене пришлось на ощупь.
Парой лет позже королевская хохма была исполнена нашим трио «Фэн о'Мэн» на последнем сборном концерте в Архангельске. Во время исполнения программной песни Михаила Боярского «Не вешать нос, гардемарины!» на сцену вышли три человека, двое из которых несли стремянку, а третий сгибался под тяжестью огромного Носа, явно собираясь повесить его на заднике. Выход состоялся трижды, перед каждым припевом, но как только певец произносил ключевую фразу, первый из троицы командовал отбой, и Нос не вешали. К чести Боярского и музыкантов оркестра «Диапазон», песня была исполнена до конца, несмотря на то, что все буквально корчились от хохота.
Члены футбольной команды звезд эстрады «Старко» с удовольствием рассказывают, как однажды ими был изрядно приспущен пафос известного и, кстати, очень неплохого певца Сергея Беликова.
Дело в том, что Сережа тогда крайне любил «косить» под Фредди Меркюри, который, если вы помните, распалившись во время концерта, работал только с верхней частью стойки микрофона. Так вот, Беликов уверенно освоил эту технику, и в концерте для него за кулисами специально готовили такую железную палку с микрофоном. Выходил он обычно под уже звучащую фонограмму в полной темноте, зная, где лежит заготовка, и прожектора включались только со звуком его голоса под бурные овации зрителей.
И вот однажды коллеги решили «задаваку» Беликова проучить. Вместо хромированной железной стойки они намертво прикрутили микрофон к деревянной швабре, которую и положили на стул за кулисами. Когда свет зажегся, Сергей увидел, ЧТО он держит в руках…
В общем, злость и смех перемешались друг с другом в очень занятную субстанцию, но самым главным было другое: во время всей песни двигаться так и принимать такие позы, чтобы швабру не заметил зритель… К чести Беликова надо сказать, что с задачей он справился, и голос его звучал ни чуть не хуже, чем обычно.
Знатную «зеленку» отчебучили артисты группы Сергея Минаева в 90-м году на концерте в каком-то из городов «красного пояса».
Тогда в его репертуар входила моя песня «Так начинается свастика», впрямую говорящая о том, что фашизм появляется именно там, где ему создана почва в виде огромного числа идеологических запретов.
И вот, когда на инструментальном проигрыше в середине песни Серега сложил руки зловещим крестом, публика в зале ахнула. Обернувшись, он увидел то, что не предполагал даже в самом худшем предчувствии: задник был откинут, а вокруг обязательной тогда в каждом клубе «папьемашевой» статуи Ленина на сцене маршировали техники и музыканты с барабанами и горнами, вскинув руки в пионерском салюте…
Концерт, конечно, не прервали, но неприятности грозили очень серьезные, и только стремительные перемены на самом верху спасли популярного артиста от коммунистического возмездия.
Впрочем, сегодня этой песни в репертуаре Минаева уже нет.
Вообще говоря, «зеленый» юмор довольно сильно помогает артистам справляться с серостью гастрольной жизни, причем не только на сцене. Дежурные шутки и розыгрыши, иногда не самые гуманные, имелись в арсенале каждого гастрольного коллектива, но в воспоминаниях остались только самые яркие импровизации.
Одну из таких, произошедшую на первых гастролях коллектива в Германии, до сих пор с удовольствием вспоминают музыканты группы Володи Преснякова-младшего. У него тогда работала девушка администратор, которая по-настоящему «фанатела» от Преснякова: смотрела с начала до конца все концерты и, что особенно важно, все клипы по телевизору…
Так вот, звонит она ему как-то утром со стойки в холле гостиницы, чтобы пригласить на завтрак, а Володька ей и говорит: «Люда, погоди, я должен досмотреть свой клип, его по 21-му каналу показывают». Ну, она трубку положила и стала требовать, чтобы ей 21-й канал на экране в холле включили. Гостиничный администратор говорит, мол, «нихт, нельзя», а она требует, кричит, в слезы ударилась… Люди вокруг удивленно смотрят, кто-то смеется…
Когда включили, выяснилось, что 21-й – платный канал с жестко эротическими фильмами.
Володя потом у этой девушки долго просил прощения, но от фанатизма она тогда довольно быстро излечилась.
Вот есть такая поговорка: «Ради красного словца не пожалеет и отца». В случае с семьей Пресняковых она обрела буквальный смысл. Однажды, когда в Россию приехал Стинг, поклонником которого всегда был Пресняков-старший, в доме Владимира Петровича раздался телефонный звонок, и звонивший представился переводчиком. Он сказал, что Стинг знает Преснякова, как музыканта, и хочет попросить его сыграть с ним на московской записи. Петрович обрадовался, чуть с ума не сошел, три дня голову мыл, ждал следующего звонка…
Он и раздался, этот звонок, но в процессе разговора «переводчик» вдруг избавился от акцента и заговорил голосом его собственного сына, Преснякова-младшего…