Топфотоп — здесь знаменитости общаются друг с другом и со своими поклонниками

11 September 2009

На грани и за ней

Май тогда выдался теплым…
Офис конторы «Гранд Шоу Систем» (каково названьице, а? Моментальный портрет лихих 90-х одним штрихом!) располагался прямо в «колизее» стадиона «Лужники», и поэтому выйти подставить морду солнышку хотелось постоянно.
Собственно, и хотелось, и моглось!
Потому что хозяин конторы, Володя Давыдов, взял меня к себе на особых условиях: ходи, когда хочешь! Так что, достаточно было, просто выйти из дверей, повернуть не налево, к жутким контейнерам с польскими шмотками и пасущими их заполошными хохлами, а направо, и через три минуты оказаться в тихом живописном месте у Москвы-реки…
Эти райские условия достались автору этих строк благодаря мощному креативному таланту, коим он обладает с раннего детства!
Дело в том, что мне тогда заказали разработать концепцию новой премии в области шоу-бизнеса, альтернативной уже запредельно поголубевшей «Овации». К тому же, премия должна была быть строго профессиональной, чтобы никакие зрительские симпатии карты не путали.
Сюзерен моего шефа, в те дни блиставший звучной грузинской фамилией, а ныне резко обрусевший, возжелал, видеть систему присуждения такой, чтобы какая-либо подтасовка была просто невозможной.
Ну, я и разработал, причем довольно лихо, и назвал ее «Полигимния» в честь греческой музы, родственной нашему жанру. Для журналистов было предусмотрено даже ласкательное «Поленька»!..
Между прочим, даже по прошествии 15 лет я не могу найти изъянов в придуманной мною тогда схеме. Вот, посудите сами: самым сложным было определить, кто же есть «профессионалы» в нашем, тогда насквозь непрофессиональном, шоу-бизнесе? Чтобы избежать нытья и скандалов я решил просто: профессионалом является любой, кто считает себя таковым! А чтобы не было ревности к более удачливым коллегам, голосовать должны были только «смежники», то есть, певцы певцов, а поэты поэтов не оценивают!
Но!
Чтобы обеспечить нужный уровень, голосование должно быть двухступенчатое: сначала в почтовом режиме из самозваных профессионалов выбираются профессионалы самые реальные, а уж потом эти «самые» избирают из себя «самых-самых».
Например: композитор, певец и знатный гитарист Вася Пупкин из города Кислодрищенска должен заполнить опросные листы, в которых следует назвать пять самых лучших, по его мнению, поэтов, то есть, тех людей, с кем он МЕЧТАЛ БЫ поработать.
Естественно, что под номером 1 у него будет фигурировать верный соратник Миша Пипкин, с которым уже немало написано и выпито. Под номером 2, скажем, Симон Осиашвили, который однажды приезжал в Кислодрищенск, а Вася прорвался к нему в гримерную и услышал обещания поспособствовать молодому таланту…
Но все пять номеров по рейтингу равны, и поэты, названные всеми пупкиными под остальными номерами, будут отражать истинное положение дел! Поэтому, основательный Ряшенцев, старательный Шаганов и раскрученный Резник неминуемо возглавят общий рейтинг!
А дальше – всё просто. Шесть тысяч отобранных таким образом делегатов (по количеству посадочных мест!) собираются на Форум «Полигимнии» в Большом Кремлевском Дворце, уже тогда оборудованном системой электронного голосования, и В ПРЯМОМ ЭФИРЕ проводят выборы победителей, опять-таки, по смежным категориям! Ну, и там, конечно, концерт, ля-ля всякое…
В общем, когда бывший секретарь ЛКСМ Грузии прочитал мою концепцию, он долго и восхищенно цокал языком, а потом с сожалением молвил:
- Жалко. Здесь даже мы сами ничего подтасовать не сможем!..
В общем, не срослось.
К слову сказать, вторым вопросом на том совещании была тема «разобраться со Стасом Наминым», и ровно через минуту после начала ее обсуждения мне очень захотелось оказаться где угодно, только не там где я был…
Мудрый Володя Давыдов всё понял, и, извинившись перед Боссом, сказал:
- Прошу прощения, но господину Мирову очень нужно ехать на творческую встречу!
Слава Богу, ничего конкретно лишнего мне тогда услышать не пришлось, да и Стас вывернулся. Как – не знаю.
А мудрость Вовы Давыдова проявлялась во многих его начинаниях.
Например, он первый прочухал, что в разгар наступающей концертной вакханалии места для выступлений будет сильно не хватать, и построил разборную сценическую конструкцию, которая кормила его лет десять на всех площадках от Парка Культуры до Красной Площади.
Впрочем, он занимался и другими делами. Например, рекламной кампанией для Банка «Промышленный».
В соответствии с оной, каждый Божий день я, как фигура, обличенная доверием, ездил в этот банк, получал наличными 22 миллиона старых рублей, половину привозил в офис, а другую вез в очень приличную газету, которая размещала на своих страницах сводку ежедневной прибыли вкладчиков этого банка.
Потом, кстати, рекламу такого вида запретили (спасибо МММ!), ибо поняли, что именно на нем и держится любая пирамида…
А тогда таким образом приподнялись многие! Кстати, бывало, платежи банк задерживал, иногда платил сразу за три дня, а случалось, что и в офис ехать было поздно…
Например, я отчетливо помню, как заехал в «Смоленский» за хлебом и побоялся оставлять деньги в машине… В общем, при выходе из гастронома у меня в руках было две авоськи: в одной два батона хлеба, а в другой 66 миллионов рублей.
В тот день мама зашла ко мне в комнату, увидела эту кучу денег на секретере, тихо заплакала и ушла к себе…
Но у меня-то всё обошлось, а вот президента вскоре закрывшегося банка через пару лет шлёпнули где-то в Швейцарии…
Ну ладно, возвращаемся в «Лужники», а то ведь я тут вам про теплый май месяц рассказывал!
Всласть погревшись на солнышке, и я вернулся в офис, ибо в тот день в «Гранд Шоу Систем» собралось совещание прикормленных журналистов по очень хлебному поводу: в Москву приехал раввин Джошуа из Нью-Йорка, представляющий религиозную организацию «Евреи за Иисуса».
А вот смеяться не надо: до последнего словечка здесь всё – чистейшая правда.
Он объяснял свою религиозную позу следующим образом:
- Вы кто, христиане? Ага, а ваш Христос был какой веры? Иудейской! Так какие же вы христиане, если придерживаетесь веры, отличной от вашего учителя!
Спорить не хотелось, мы работали.
Для своего шабаша Джошуа арендовал Спорткомплекс «Олимпийский», и мы должны были запустить в народ максимум рекламы, чтобы набить этот комплекс под завязку. Занудные «Известия» и тусклая «Вечерняя Москва» вяло оглашали свои расценки, с разбегу опускались в два раза и уходили довольные.
Но Джошуа всё канючил:
- А может быть, всё-таки, кто-нибудь может выйти на еврейские газеты, а?.. Это же такое благодатное поле… (тут мне сразу вспомнилась незабвенная «Сухаревская конвенция»), если кто сможет, то я сразу тысячу долларов плачу!
И меня как осенило:
- А сколько Вы мне заплатите за рекламу в газете «День»?
Для тех, кто не жил тогда, рассказываю: так называлась газета, издаваемая самым, что ни на есть, антисемитским обществом «Память». Дело в том, что за пару месяцев до этого разговора я, прямо в «логове зверя», брал интервью у их лидера, ныне покойного, Дмитрия Дмитриевича Васильева. Помню, как он тогда со слезой в голосе пассионарно вещал:
- Да мне жалко всех евреев! Они же страдают из-за того, что Сына Божьего, Иисуса нашего Христа, признать отказались! И погибнут они все через это! С колом осиновым в спине из России-матушки побегут!..
Помню, на этой фразе, от возникшей перед внутренним взором сладостной картины исхода, глаза у Дим Димыча заблестели, слюнка потекла…
В общем, после моей реплики за совещательным столом «Гранд Шоу Систем» воцарилась долгая пауза, и Джошуа торжественно вымолвил:
- Если это будет возможно, то я заплачу тебе две тысячи американских долларов!
- Окей, - сказал я и встал, - Ну, тогда ладно, я пошел договариваться!
Дмитрий Дмитриевич меня по телефону, естественно, не узнал. Но когда услышал о том, что я ему предлагаю, сильно возбудился. Это ж какая возможность открывается выйти из образа маргинала!..
- Мы готовы! Но только после личной встречи и религиозного диспута!
Я взял на себя полномочия парламентера:
- Хорошо. Назначайте время и место.
- У меня дома… то есть, в нашем офисе, в четверг, в два часа дня!
О, Господи, каким же авантюристом я тогда был! Да не только я, а и Джошуа сотоварищи…
Словом, в половину второго назначенного четверга, у метро «Добрынинская» встретились три пейсатых американских раввина в шляпах и лапсердаках и я: не только проводник, но, как выяснилось, еще и переводчик.
Когда мы пересекли перекресток и оказались у дома на Валовой улице, я полностью потерял дар речи. Не то – от страха, не то – от смеха.
Да и машины на Садовом Кольце растерянно притормозили…
Вдоль фасада, вытянувшись во фрунт, стоял полный взвод боевиков «Памяти» в парадной черной форме, при черно-желто-белом флаге и шашках. Четырем евреям (вернее, трем с четвертью) бодро отсалютовали и открыли дверь в парадное, там, вдоль лестницы, с первого до третьего этажа шпалерами стоял тот же почетный караул.
А у дверей квартиры нас ждал приветливый хозяин в косоворотке с доброй улыбкой на устах:
- Ой, шолом, шолом, господа!
За дверями было штук пять телекамер, несколько знакомых журналистских рож и пара попов, смотрящих на моих раввинов с тем самым превосходством, которое обычно светится на лицах людей, уже познавших абсолютную истину, когда они взирают на неофитов, к этой самой истине, уже приватизированной ими, только лишь возжелавших приобщиться.
На огромный стол поставили самовар с чаем, баранки и… плавно потек, собственно, религиозный диспут.
Вот интересно, я же всё там переводил, так почему же я не запомнил ни единого слова из этой взаимной галиматьи…
Ну, да и не важно, ведь мы, собственно, уже подошли к концу: дело в том, что все эти клоуны именно с моей подачи тогда ПОЖАЛИ ДРУГ ДРУГУ РУКИ!
В общем, свой «двушник» я заработал, несмотря на то, что анонс в газете «День» опубликовать так и не успели.
Но!
Анекдот был в том, что на первом же шабаше «Евреев за Иисуса», состоявшимся в «Олимпийском», открывающий вечер ведущий торжественно представил прибывших почетных гостей, и при гробовом молчании всех семнадцати тысяч собравшихся в «Олимпийском» московских евреев, на первый ряд бодро промаршировал всё тот же взвод боевиков «Памяти» с хоругвями, возглавляемый тем же Дим Димычем, но уже в форме «черного полковника».
Тишина была такая, что многим из присутствующих зрителей, по-моему, пришлось-таки поменять нижнее белье. А после…
Знаете, брать всю ответственность на себя я, конечно, не стану, но и «Память» очень быстро после этого издохла, и Джошуа ни в Москву, ни в Питер больше не наведывался.
Те силы, которые они представляли, подобных коллабораций не прощают.