Топфотоп — здесь знаменитости общаются друг с другом и со своими поклонниками

24 May 2009

Крысиный Волк

- А мы тебе специально создаём всяческие трудности, чтоб ты их с успехом преодолевал! А что, милый, так вот таланты и воспитывают. У нас, между прочим, ВУЗ технический, а не театральный, так что профсоюзные средства на твои фигли-мигли мы пускать не обязаны, и зал у нас в институте, между прочим, не репетиционный, а актовый. Понял? Актовый! И если учебная группа решила именно там проводить комсомольское собрание, то – извини-подвинься. Сколько тебе, восемнадцать? Молодой больно, потому и нахальный такой. И вообще, подумай над репертуаром, а то очень нехорошие тут сигналы от вахтера поступили. Ну, ладно, это я так. Все мы знаем, где он раньше работал. В общем, товарищи, с самодеятельностью, я полагаю, всё ясно. Так, Людочка, что у нас там дальше? Охрана труда в стройотрядах? Очень хорошо! Юра, излагай.

Ну, что же они делают, а! Сами же во всех инстанциях хвастаются, что театр у нас лучший в районе, так неужели не понимают, что ребят надо поощрить, поддержать, а то уйдут же все, как Костик в прошлом году. Семен же сам в своё время «самоделкой» баловался, я думал, как выберут его, нам полегче станет, а тут – на тебе! Ишь, воспитатель талантов выискался, селектор. Или нет, как его... селекционер! А как нам без магнитофона работать? Н-да, если в радиорубку перед спектаклями пустят, то репетировать будем с усачевской "Яузой". Ну и хорош он с рюкзаком каждый вечер! Ладно, прорвемся. Главное чтобы труппа не разбежалась.

- Нет, не можем. Такой репертуар мы вам утвердить не можем. Вы сами-то хоть понимаете, какой год идёт? Юбилейный! Мы тут, конечно, звезд с неба не хватаем, но до пенсии досидеть я хочу спокойно, понимаете? Спокойно. А мне наплевать, что Чапека издавали... Солженицына, извиняюсь, вон тоже издавали, может, Вы и его ставить собираетесь, а? Да ладно уж возмущаться, мы все к Вам тут очень хорошо относимся. Вот: возьмите разнарядочку, это список рекомендуемых в этом году пьес, почитайте. Для таких, как вы, между прочим, написано. Выбор большой, авторы работали серьёзные, так что – почитайте, почитайте. Михал Игнатьич, это вот – тот самый, да. Ну, ему ж только двадцать один год, он парень-то, в общем, хороший... Вот только нахальный больно, потому что молодой, а так – с искоркой, хоть и без царя в голове. Да, кстати, а на что у нас в этом году Гургенян заявку подал?

Ну и разнарядочка! По сравнению с этим и Анатолий Софронов Шекспиром покажется! Паноптикум, парад уродов! Это она правильно сказала, что, мол, "написано". Только в среднем роде про это и скажешь, точно... А "Белую болезнь" я всё равно поставлю. Ночами репетировать будем, а – сделаю. Господи, как же мне надоело с идиотами общаться, ну почему их кругом столько понасажали, а? А с другой стороны – раз они меня там любят, то можно и подружить. Н-да, придется выбрать "лучшее из говна" и запускать в работу. А вечное не состарится!

- Ну, ты просто дурак, и всё! Ну, за что же мне планида такая, жить с идиотом, а? Да мне стыдно людям в глаза смотреть, когда они меня спрашивают, чем муж мой занимается! "Дорогие товарищи, муж мой работает в самодеятельности, он у меня шибко талантливый, поэтому его никто не понимает, знаете ли!" Вот ты сначала делом займись, денег заработай, семью обеспечь, имя себе сделай, а там – твори, что пожелаешь! Господи, двадцать четыре года мужику, а он всё в бирюльки играет. Нет, правильно мама моя говорила, у всех люди как люди, а у меня... Женя, Женечка, положи на место. Не трогай, я сказала! Ну вот, опять мы заплакали... Не плачь, Женечка, не плачь, маленький... папка нами не занимается, всё нет времени у папки, а мамка всё стирает да готовит, руки уже стёрла мамка твоя...

Дура. И где ж я её такую нашел, а? Хоть домой не возвращайся! Пять дней в неделю по шесть-семь часов я там вечерами вкалываю, а дома Танька... Хотя, конечно, в чём-то она и права. Вот интересно, где ещё можно найти такого идиота, чтобы пахал на них за семьдесят шесть рублей пятьдесят девять копеек в месяц. Н-да, странно как-то всё. Мои ребята уже нормальные бабки зашибают и на тачках ездят, а я всё тут. В «самоделке». Надо бы всё-таки поступить в эту лавочку, давно ведь звали, а время идет. Вот уж и опять март кончается... Ладно, проскочим фестиваль, и – пора документы собирать.

- А я убежден, что эта работа достойна весьма высокой оценки! Виктор Евдокимович, не надо мне "делать глаза", мы с ним за четыре года хорошо познакомились, пускай слышит. К тому же, я хочу, чтобы вся комиссия знала моё мнение: хватит нам уже этого "кабычегоневышлизма". Карел Чапек – великий гуманист двадцатого века, и не нам с вами промеж его строк намеки всякие искать. Кстати! Если уж тут драматург виноват, то при чем здесь режиссура? Ему же еще тридцати нет, он же ничего не помнит... В общем, если кто-то в фантастической драме тридцатых годов видит прямые аналогии с сегодняшним днем в Советском Союзе, то – либо у него с воображением слишком хорошо, либо... Ну, ладно. Это действительно – не здесь и не сейчас. А что касается данной конкретной работы, то я предлагаю высокой комиссии поставить... хорошую оценку, а перед выходом спектакля на публику режиссёр учтет замечания и доработает всё в нужном ключе. Ведь Вы уже всё поняли, правда? А орденские планки на пиджаках Крога и Сигелиуса – вообще случайная деталь, так? Ну, вот и славно! Товарищи, он абсолютно прав, всем нашим костюмам – сто лет в обед, он этими планками дырки и пятна закрывал!

Молодец Лысый, отстоял! И чёрт же меня дернул взяться за Чапека... Тоже мне – детская мечта, нашел время рисковать, идиот! Н-да, предстоит мне теперь битва за Москву. Хорошо, хоть Ленка своего папашу накрутила, он зятька-то будущего очередником куда-нибудь, да пристроит... А в Сибирь пускай едет Пашенька, он на то и Верхоянский. Ишь, на Пушкине выехать решил, умник! Чёрт, сегодня же к Женьке на родительское собрание надо было идти... Ну, Танька мне теперь устроит... Дура. Слава Богу, что ушла.

- Ну, старик, порадовал! Очень здорово, ей-богу. Спасибо, что пригласил. Живо, ярко, по хорошему профессионально. Эх, нам бы тогда такие возможности, а? Да мы бы горы своротили, точно! Сколько лет-то прошло, четырнадцать? Да, это ты прав, смотря, откуда считать... Мне тридцать шесть скоро, а тебе? Ах, да, забыл, ты же ровно на год меня младше! Ух, и бежит время… Тут я Шурика видел, толстый стал, ленивый, облысел в своем министерстве... А ты хорошо держишься, в форме. Супруга твоя молодая оч-чень даже ничего... Ноги красивые, голос громкий. Да, слушай, чуть не забыл, у меня же защита двадцать второго! Придешь? Ну, на кафедру-то я тебя не зову, ты ведь, небось, уже изотерму от изобары не отличишь, ха-ха! А вот на банкете ты – первый гость! Да нет, не волнуйся, у меня там всё схвачено, сам понимаешь. Ну, ладно: еще раз – спасибо, и – жду. Видишь, Люсь, я ж тебе говорил, помнит еще свою старую гвардию, не забыл. А театр у нас бы-ыл... Молодые были, нахальные-е...

А пошёл ты со своей защитой. Вот, прямо побежал я в твою занюханую "Молодость"! Котлет я не видел и водки не пил. Похвалил, тоже мне: "по хорошему профессионально"... А как ещё-то, ведь не «самоделка» же. Ишь, пятнадцать лет назад ему такие возможности подавай... Нет уж, всё правильно – естественный отбор: кто выжил – тот и заслужил. Вот и я служу. Н-да, служу. А что, черт побери, неплохо, между прочим, служу! А кому не нравится – пусть не ходят и не смотрят. Я не умру.

- А вот сейчас, господа, я хочу выпить за здоровье нашего, так сказать, юбиляра! Общеизвестен факт, что сорокалетний режиссер это еще очень молодой режиссер, и на сорокалетии принято говорить о том, что всё ещё впереди, но у нас, господа, налицо, так сказать, совсем другой случай. Что у него, так сказать, впереди, это, слава Богу, не наша компетенция, вон какая красавица сидит, пусть скажет, если захочет, ха-ха-ха! А вот за спиной у него уже большая, так сказать, жизнь в искусстве: несколько постановок в лучших театрах страны, прекрасная работа за рубежом, признание критиков и уважение коллег... А самое главное, что он не потерялся в то сложное время, когда театры тонули один за другим. Наш, так сказать, юбиляр не просто держится «на плаву», а как, я не побоюсь этого слова, ледокол, прокладывает широкую дорогу новому русскому театру, умело лавируя между зрительским и спонсорским интересом, и вот за это я и хочу, так сказать, провозгласить... Ой-ой-ой, ну что же это вы, господа, а ну-ка, налейте нашему имениннику...

Спать хочу. Нормально, спокойно задавить часика четыре, как минимум. Не загнуться бы тут, грешным делом... Еще, вот, курс дали, молодежь воспитывать, понимаешь, доверяют. Ладно, воспитаем, дурное дело – не хитрое. А тут ещё и юбилей этот, долбаный... Сидят, улыбаются, в глазки заглядывают... Интересно, что они скажут, когда все узнают, что со следующего месяца я член президентского совета. Ладно, тьфу-тьфу, не сглазить бы. Пока только Ковалевич пронюхал, у него в банке служба хорошо поставлена. Тут же подсуетился, банкет выкатил, как будто случайно про юбилей узнал... У-у, жучила... Небось, теперь предложит весь новый сезон профинансировать. А я торопиться не буду, не он один такой умный. Вот квартирку надо бы поменять... а то, Елена Станиславовна у меня лихо две комнаты отсудила, папина хватка. Нет, Чапека пока не надо, Анжелке там роли нет. Не дай Бог, и она рожать захочет, только-только Женьке восемнадцать стукнуло, вздохнул посвободнее и – на тебе... А вообще-то, всё правильно у меня в жизни получилось. Не помню, у кого ж это я в детстве читал о том, как раньше на кораблях от крыс избавлялись: бросали в огромный котёл штук десять-пятнадцать, а через месяц открывали, и того одного, который там оставался, в трюм запускали. «Крысиный волк». Н-да, спасибо Семёну, что меня тогда, молодого и нахального, в котле подержал. Надо бы узнать про него, тоже, небось, не последний человек сейчас. Если бы не он, ещё не известно, что бы из меня стало…