Топфотоп — здесь знаменитости общаются друг с другом и со своими поклонниками

6 April 2009

Сухой закон

Шел страшный для русского человека 1986 год.

Дружеские встречи, юбилеи и поминки превратились в кромешный ад: водка продавалась исключительно по талонам - одна поллитра на человека в месяц.

По стране шли комсомольские вакханалии, в виде безалкогольных свадеб, и прочие святотатства. Очереди в винные магазины измерялись километрами, а те, у кого не было времени или сил в них стоять, стали употреблять в качестве напитков одеколоны, лаки, красители, клеи...

Дошло до того, что даже на курортах Крыма и Кавказа вина стали недоступной роскошью для отдыхающих. Тем летом я снова работал в команде культоргов студенческого лагеря МЭИ в Алуште и, будучи послан в город за вином для общелагерного праздника, совершил подвиг, который по-настоящему могут оценить только те, кто попадал в аналогичные ситуации. В единственном работающем в Алуште винном магазине под веселым народным прозвищем «Угрюм-река» мы с двумя приятелями смогли купить ПОСЛЕДНИЕ 83 БУТЫЛКИ ВИНА.

Причем не только взять, но и унести. До сих пор вспомнить страшно… В общем, наши богомольцы, как всегда, домолились до черепно-мозговой травмы.

Мой одноклассник Сережка Малыгин, учась на востоковеда, в том году работал переводчиком с делегацией компартии Вьетнама, возглавляемой каким-то Чай Нам Сунем, членом ихнего Политбюро. Высокий дрессированный гость, посещая программные мероприятия, заранее знал, какие там нужно задавать вопросы, и до поры до времени все шло гладко, пока их не занесло в Смоленскую область.

Местный удельный князек, предвкушая ответный визит, буквально по полу расстилался перед «высоким» гостем, рост которого не превышал 150 сантиметров. Это холуйское усердие чуть было не послужило причиной дипломатического скандала.

После посещения самой передовой свинофермы и завода по ударному производству каких-то высоковонючих удобрений гости уселись «отобедать, чем Бог послал», и после первой рюмочки главный коммунист вечно борющегося Вьетнама задал дежурный вопрос №18:

- А скажите, дорогой товарищ Пипкин, какие меры в вашей области принимаются против пьянства и алкоголизма?

Серега добросовестно перевел этот вопрос, ожидая нормального, дежурного же ответа, но князька, согнувшегося в три погибели, неожиданно прорвало, причем его словесный понос сопровождался по-итальянски обильной жестикуляцией. Видимо, для доходчивости:

- Очень хорошо боремся, дорогой товарищ Вбок Им Пхай! По инициативе партии и правительства мы закрыли уже все винно-водочные магазины, отдали под суд 2638 производителей и сбытчиков самогонного зелья и производим досмотр багажа пассажиров, прибывающих в наш район. Беда только в том, что эти проклятые пьяницы выдумали новый способ ловить кайф: они выбривают себе темечко, кладут туда ватку с ацетоном и надевают резиновую купальную шапочку, чтоб быстрее забрало!

По выражениям лиц сопровождающих и по собственному опыту Серега понял, что если он переведет сей монолог, то это поручение в его дипломатической карьере будет последним. Но беда была в том, что сукин сын партноменклатурщик конкретными жестами и мимикой показал все действия изобретательных пьяниц, покрутив пальцем по темечку и натянув на голову воображаемую резиновую шапочку. Венчал тираду весьма профессиональный щелчок по горлу, непонятным образом комментирующий слово «быстрее забрало».

Как-то нужно было выкручиваться, Серега помолчал четыре секунды, глубоко выдохнул и бойко по-вьетнамски зачирикал:

- Дорогой товарищ Хрен Вам Дай! Мы, конечно же, с большой радостью выполняем данное постановление партии и правительства, но эти вынужденные меры назрели у нас и сами по себе. Дело в том, что зимы у нас суровые, а эти глупые пьяницы (тут он выразительно покрутил пальцем по темечку) пьют зимой еще больше, чем летом, пропивая последнюю одежду, включая шапки-ушанки (жест натягивания головного убора) после чего они берут больничный лист и не выходят на работу из-за сильной ангины (щелчок по кадыку).

Вьетнамский гость с широкой улыбкой понимающе закивал и обратно уткнулся в тарелку, но группа товарищей вздохнула с облегчением только потом, когда за трапезой Серега раскрыл им содержание своего монолога.
Насколько я знаю, сей «вольный перевод» в восточном отделе МИДа и в Институте Стран Азии и Африки до сих пор служит эталоном дипломатии советского периода.