Топфотоп — здесь знаменитости общаются друг с другом и со своими поклонниками

11 August 2012

Вулик

Этот рассказ здесь уже был, да и фотка тоже. Но вчера днем в Бостоне американские медики отключили аппарат, поддерживающий дыхание Вовки Моргенштерна, констатировав смерть головного мозга. На фото он крайний справа. Согласие на это давал друг Яша, он слева. Никого более близкого у Вовки последние годы не было.
Вова любил весело шутить на тему собственной смерти, например, проходя мимо "Funeral House" рядом со своим домом, но перевезти его прах в Москву и похоронить в могиле мамы он просил серьезно. И в пьяном и в трезвом виде. А документы вчера оформляли именно в этом "Funeral House"...
В общем, в понедельник его кремируют, а в начале сентября Яша привезет урну в Москву, здесь мы все организуем.
В 91-м, на похоронах вовкиной мамы играл на скрипке яшин отец. Знаменитый "цыганский Паганини" Алик Якулов играл "Аидише мама"...
Помяните Вову, похохочите еще раз над ним, над его образом жизни, ему было бы приятно!

Да, Вова – это особый случай!
В далекие 80-е мало кто дослужился до погоняла «Вулик» среди московских путан и заработал почетное права вечером «сидеть в засаде», прекрасно зная, что кто-нибудь из прелестниц сегодня обязательно заглянет к нему с приятной инициативой, исключительно из бескорыстной любви к искусству!
Иногда у него случались и «переборчики». Помню, как-то, ближе к ночи, сижу дома, скучаю. Тут звонок:
- Привет, Мировчик! Чем занят?
- Да так, ничем…
- Ты один?
- Да…
- Я тебе сейчас посылочку пришлю!
И повесил трубку.
А через полчаса звонок в дверь. Открываю, там стоят какие-то две девки с бутылками:
- Здравствуйте, мы – посылочка от Вулика!
Как-то мы с ним вместе сидели в гостях у нашего третьего приятеля, пили водку и писали пулю. Уже около полуночи гусарам, как водится, захотелось тепла и нежности, и мы, закончив игру, начали сосредоточенно листать записные книжки.
При этом все отдавали себе отчет в том, что уже реально поздно, и случайную подругу вытащить в гости будет трудновато. Минут через двадцать пустые хлопоты уже следовало оставить, но не таков наш Вова! Начав листать книжку по алфавиту, он набрал уже около полусотни номеров, но всё тщетно. Только добравшись до буквы «Щ», он услышал в трубке те самые ноты, которые позволяли реально рассчитывать на успех безнадежной затеи:
- Солнышко моё! Как же я соскучился! Ну… где-то месяца два… Как – полгода? Не может быть! Знаешь, у меня тут была большая проблема. Я тебе потом расскажу, но звонить тебе я просто боялся. Нет, за тебя, любимая моя. В общем, так: собирайся и приезжай. Ну… здесь тут у нас особая квартира, на ней я могу ничего не опасаться. А завтра же мы с тобой пойдем подавать заявление! Да, возьми с собой паспорт. Почему не работает? Какие глупости! Я договорюсь, у нас с тобой документы и в воскресенье примут!
В общем, такой атаки девушка не выдержала и собралась в дорогу.
А мы на радостях решили еще немножко выпить!
Только ведь и до этого мы приняли уже граммов по семьсот на грудь, так что через полчасика я почувствовал себя уже совсем уставшим, и пошел спать на диван в гостиной, благо площадь квартиры позволяла.
Проснулся я через неизвестное время от громкого лая хозяйского мраморного дога и настойчивых дверных звонков. До содержимого моей головы как раз дошел второй эшелон высоко- и низкоатомных спиртов, содержавшихся в каждой из пяти выпитых нами бутылок водки, а посему вышеозначенная голова начала серьезно болеть.
Открыв рукою один глаз, я, как был в одних трусах, дошлепал до прихожей, открыл дверь, вспомнил про вовины матримониальные планы, впустил девушку, буркнул что-то вроде «Угу», указал пальцем в сторону той комнаты, где спал Вова, глотнул теплого пива и отправился досыпать, уже не обращая внимания на истошный лай Маратика и визг нашей гостьи. Уже потом я прикинул: поставив передние лапы на плечи пришедшей девушки, смотрел он на нее с высоты около полуметра…

А часов в одиннадцать мы проснулись и сели завтракать! Голова еще болела, поэтому под яичницу, заботливо приготовленную хозяином, роскошно упала еще пара рюмочек незабвенной «андроповки».
Видя, что Вулик сидит за столом один, мы деликатно не задавали ему вопросов, но в процессе дружеской беседы вдруг проскочил оборот:
- А ведь так и не приехала, сука!
Мы с хозяином переглянулись:
- Я же сам ее впустил!
- А я выпустил!
- А… как ты ее выпустил?
- Ну, я сплю себе, и слышу, там Маратик лает. Выхожу, вижу – девка какая-то в дверь скребется, выйти хочет, Маратик ей уже всю голову слюнями залил… Ну, я понял, что это Вулина невеста, открыл дверь и выпустил ее! А потом обратно спать пошел.
Вова смотрел на нас ничего не понимающими глазами, а я вдруг врубился в ситуацию и просто упал со стула от смеха…
Девочка на букву «Щ» позвонила в дверь, ей открыл незнакомый голый мужик, сказал «угу» и ушёл, после чего на нее вскочил огромный мраморный дог, похожий на собаку Баскервилей и стал, причавкивая, облизывать ей голову. Секунд через тридцать вышел другой незнакомый голый мужик, сказал «угу», оттащил собаку, открыл дверь и вытолкал ее на площадку.
Крещендо.
Если б я ее после этой ночи встретил, то неминуемо извинился бы, ну а так… было безумно смешно.

Кстати, он до сих пор так и не женился.
19 августа 1991 года, отпраздновав его день рожденья в любимой медведковской сауне, мы разъехались в разные стороны: он в Шереметьево 2, на рейс № 315, а я прямо к Белому Дому.
Не скажу, что там он бедствует, но яркости, какая была раньше, в его жизни сегодня, конечно, нет. Раз в году он наезжает в Москву, устраивает разгулы с девками и пьянством, довольно часто с подобными же целями летает в Венесуэлу, но этим почти все его радости и ограничиваются.
Он был готов к такой жизни и перед отъездом говорил:
- Мировчик, в уровне жизни я там, конечно же, потеряю. Зато, выиграю в её качестве!

А в 1997-м, как-то совершенно спонтанно, произошла история, на одну ночь вернувшая нас во времена бурной молодости.
Уж не знаю, как это все совпало в пространстве и времени (бывают такие флуктуации!), но Вулик тогда впервые после нескольких лет отсутствия приехал в Москву, и тут же решил восстановить прежний режим бытия.
Моя мама тогда где-то отдыхала, и именно мой дом по старой памяти был выбран в качестве «раrty point», причем собрались тогда совершенно неожиданные люди! Среди них были даже такие раритеты как удивительный поэт дядя Валя Берестов и какой-то индийский(!) миллионер.
Про ассорти пожилых девушек я даже и не говорю.
Уже глубокой ночью, когда Берестов, слава Богу, уже ушел, началось совершенное бесчинство. Вулик тогда предоставил мне в пользование одну из своих старых проверенных подруг, а я среди ночи в очередной раз решил доказать истину, что при достаточном количестве алкоголя некрасивых женщин не бывает. И дело, упаси Бог, не в каком-то особом уродстве, а в знатных габаритах прелестницы, которые совершенно ничем не уступали моим собственным, а кое-где их даже превосходили…
И вот, занимаемся мы с этой Мариной, значит, изысканными физическими упражнениями, как вдруг открывается дверь, и Вова заходит в нашу комнату.
Нет, у него не было никакого злонамеренного желания нарушить наш интим, просто в других комнатах играла громкая музыка и сидели люди, а ему нужно было поговорить по телефону в относительной тишине. Ну и слышу я вот такой разговор:
- Да, маленькая моя, я в Москве! Приезжай к нам, а? Что?! С кем, с внучкой?.. Да-а… как же давно я на свете живу… Жалко… Вернее, поздравляю, маленькая! А мы тут у Мирова… Помнишь такого? Ну вот, молодость вспоминаем. Чего делаем? Я вот с тобой разговариваю, а Сережка Маринку трахает… Как? Н-ну… как бы тебе это описать… Ты «Парк Юрского Периода» видела? Ну вот, приблизительно, вот таким образом!
Более точного и емкого эпитета процедуре подобрать бы никто не смог.