Топфотоп — здесь знаменитости общаются друг с другом и со своими поклонниками

2 March 2009

Эпизод 2 (окончание)

Проснувшись утром, Лунин вспоминает свой сон, а во время завтрака, сидя напротив Козлова, фокусируется на мысли, что собственноручный выстрел в тестя – для него единственная возможность сохранить свою честь.
Днем в Питере он звонит одному из знакомых адвокатов, через него выходит на черных дельцов и покупает пистолет…

Комарово, начало 70-х.
Поздний осенний вечер. Академик Коренев возвращается на дачу с работы. Водитель спрашивает его:
- Константин Георгиевич, а что же вы в городе не остались, ведь прямо с самолета на работу приехали, не мальчик ведь!
- Сережа, ну здесь же у меня Машенька! Мы почти три дня не виделись, да и все условия у меня тут есть…

Константин Георгиевич начинает дремать на заднем сидении. Он и впрямь устал: только сегодня утром он вернулся из Москвы с заседания Президиума Академии Наук СССР, на котором он был среди немногих, отказавшихся подписать письмо «за исключение Сахарова».
При съезде с шоссе машину слегка трясет и Коренев открывает глаза:
- Сережа, будьте добры, притормозите здесь, я чуть-чуть пешком пройдусь. А вы мой чемодан Машеньке отдайте, и садитесь, обязательно попейте чаю! Я минут через двадцать подойду!
Водитель для приличия возражает, но потом машет рукой и уезжает.
Коренев идет по пустому переулку, где сегодня, почему-то, не горит освещение.
На последнем повороте перед домом на него набрасываются двое молодых людей, один из них бьет по голове, а второй ударяет ножом в грудь. Потом оба убегают.
Коренев лежит на земле, потом, пошатываясь, встает и видит, что нож застрял в толстой рукописи, которую он нес за пазухой.
Это его комментарии к «Слову о Полку Игореве».

А мы снова в конце девяностых на даче Калашниковых.
Лада стоит у окна в кухне и видит, что у ворот стоит Гриша Лунин, и машет ему рукой.
Гриша заходит, топчется у двери, а потом неловко вынимает из-за спины руку, Лада видит букет роз.
- Это… в каком смысле?
- Вот. Это, в общем, тебе.
- По какому случаю?
- А просто так. Знаешь, по-хорошему, повод ведь не нужен, достаточно желания. Вот сегодня мне просто очень захотелось подарить тебе цветы. Насколько я помню, ты любишь именно эту расцветку.
- Любила. Двадцать лет назад. С тех пор мне их не дарили.
- Н-да… Я знаю, что сам все испортил.
- Да ладно тебе, Грига, «вспомнила бабушка свой первый поцелуй»! Настроение плохое? Садись, будем чай пить. Как там твоя тачка, во сколько ремонт оценили?
- Она застрахована. Корчик старшине триста баксов дал, он оформил ДТП так, что дорогу какие-то неустановленные дети перебегали, а я их, таким образом, спас.
- Так тебе теперь орден полагается?
- Да брось ты… Сейчас, вот, на Леркиной «авдейке» катаюсь.
Возникает пауза, которую нарушает Лунин. Встав со стула, он выходит с террасы и открывает дверь в комнату.
За двадцать с лишним лет и она изменилась, но мы узнаем именно ту печку, напротив которой в огромной кровати с периной когда-то лежали двое счастливых десятиклассников.
- Помнишь тот Новый Год? Знаешь, я тогда впервые в жизни захотел, чтобы время остановилось.
- Тоже мне – Фауст.
- Доктор Фауст, как раз, так и не захотел остановить мгно¬вение.
- Я боюсь, что ты меня, все-таки, забьёшь эрудицией.
- Ладно, не буду. Хоть “Му-му”-то читала?
- Щас выгоню.
- А я и сам пойду.
- Почему?
- Почему… Странный вопрос. Например, потому, что оно тогда не захотело останавливаться...
- Грига, чего ты несешь?
Долгая пауза, которую прерывает Гриша.
- Знаешь, вот когда ты заснула, я еще долго не спал. Я слушал Тишину. Слушал, как твоё дыхание становится ровным и спокойным, потом понял, что ты уже спишь, и тогда вдруг услышал, как твое сердце стучит, а потом и моё. Они так смешно совпадали… А потом мне стало страшно: я вдруг понял, что абсолютно счастлив, то есть, большего счастья быть уже просто не может, а значит... и не будет, понимаешь? Представь себе шестнадцатилетнего сопляка, который совершенно четко осознает, что самы¬й яркий, самый главный день своей жизни он уже прожил, и теперь, что бы ему ни предстояло в будущем, все должно проходить через сравнение с этим самым сильным, самым острым переживанием, и потом, когда он будет стариком, среди его воспоминаний она займет особое место, эта тишина… заполненная стуком колес последней электрички, потрескиваньем углей, писком отстающих от стены обоев, собачьим брехом и стуком сердца любимой женщины, вот так: тук-тук, тук-тук, прямо в грудь... И об этой тишине он никогда не сможет рассказать ни своим детям, ни внукам, потому что словами это – нельзя, и жуткая тоска будет сжимать душу, а горло будет душить спазм, потому что этого никогда не вернуть!.. Вот, что я тогда представил.
Лада смотрит на него широко раскрытыми глазами:
- Гришка, милый, что у тебя стряслось-то, а? Чем тебе помочь? Не ходи-ка ты пока домой, я сейчас Торопчику звякну, у него сегодня наверняка что-то будет!
- Да нет, у меня дома одно очень серьезное дело есть.
- А потом?
- Ну… потом – может быть. Ладно, пока.
Гриша выходит, садится в машину и уезжает.

Машина проезжает мимо дома Коренева, Гриша видит, что за воротами стоят две машины «скорой помощи». Он тормозит, выбегает из машины, потом останавливается, возвращается за руль и едет дальше.
На его глазах слезы.
Машина въезжает в ворота дома Козловых-Луниных и останавливается. Крупно: лицо Гриши, он вспоминает Ленинград, конец семидесятых, кабинет академика Коренева в Пушкинском Доме.
В кабинет заходит секретарша:
- Константин Георгиевич, к вам какой-то молодой человек. У него никаких рекомендаций, но он говорит, что ему очень нужно спросить вас об одном рисунке Пушкина…
- Ну, что ж, просите…
Студент Гриша Лунин заходит в кабинет, переминается с ноги на ногу.
- Молодой человек, раз уж пришли – не стесняйтесь и рассказывайте, что вас интересует.
- Константин Георгиевич, вот я занимаюсь темой захоронения декабристов и считаю, что оно установлено ошибочно. Недавно я подумал – ведь не мог Пушкин не искать могилу своих друзей, и в воспоминаниях нашел кое-что об этом. А в одном месте нашел рисунок, и мне кажется, это зашифрованное указание на правильное место. Вот смотрите…
Умудренный опытом академик рассматривает рисунок и увлеченно вступает в дискуссию со студентом, они разговаривают гораздо дольше, чем Лунин рассчитывал.
Всё это мы видим глазами Гриши, который так и не вышел из автомобиля. Внезапно в кармане звонит телефон, он достает его, смотрит на дисплей, хмыкает и не отвечает.

Это Лада, которая сидит на веранде и звонит ему, потому что после состоявшегося разговора ей стало очень беспокойно.

А теперь в кадре Игорь Мартов и Женя Новиков, они на озерном пляже, пьют пиво и охмуряют двух молоденьких девчушек. У Игоря в кармане звонит телефон, он берет трубку:
- Але?

В кадре снова обеспокоенная Лада Калашникова, которая так и не дозвонилась Грише:
- Игорь? Привет, ты где?
- А мы с Жекой тут… обедаем.
Девочки хихикают.
- Ребята, долго объяснять, но, по-моему, с Григой беда. Надо к нему ехать.
- Да брось ты, Ладка, вся его беда между третьим и четвертым стаканами помещается!
- Ребята, сегодня это серьезно!
- Ну, ладно, часика через… два освободимся и заедем! Окей?
Лада запинается и несколько секунд молчит, но потом вдруг ее прорывает и она кричит, почти визжит на всю улицу:
- Не-ет! Не-ет! Будет поздно, тогда поздно будет!
Она бросает трубку и, выскочив на улицу, пешком бежит по направлению к вице-губернаторской даче.
Новиков и Мартов понимают, что дело, и впрямь, серьезное. Бросив девчушек на пляже, они, даже не до конца одевшись, садятся в машину и едут туда же.

В кадре снова Лунин с закрытыми глазами за рулем. Внезапно он их открывает, решительно встает, сует руку в карман и направляется в дом, в столовую, откуда слышатся громогласные пассажи Козлова.

Остановившись у ворот Дачи Козлова, Новиков и Мартов видят бегущую Ладу. Выйдя из машины, они обращаются к охране:
- Ребята, нам срочно нужен Григорий!
- Ну, так позвоните ему!
- Он трубку не снимает!
- Значит, не хочет.
- Позовите его, или пустите одного из нас, вы же знаете, - мы его старые друзья!
- Вы посмотрите на себя сначала, друзья… И вообще, вы что забыли, кто здесь живет? Шеф сегодня дома, а значит, незваные гости, особенно в таком виде, мягко говоря, не желательны. Ваш приехал минут пятнадцать назад, посидел немного в машине, а вот только что пошел в столовую. Может, он сегодня отдохнуть хочет от вас, от друзей!
Лада трет рукой лоб и произносит сквозь слезы:
- Ну, позвоните в дом, остановите его!
Охранники переглядываются, беспокойство ребят передается и им, один берет телефон.

Лунин заходит в столовую, встает перед столом, за которым сидят его жена, тесть и теща, и произносит:
- Лера, Антонина Яковлевна, простите меня, но иначе я, как русский дворянин и честный человек, поступить просто не могу.
Лезет в карман и достает пистолет.
- Виталий Федорович, к сожалению, это сейчас единственный способ сохранить честь нашей семьи. Я не хочу, чтобы моим детям и вашим внукам пришлось пережить ваш арест и конфискацию имущества, а потом всю жизнь краснеть за вас. Так будет справедливо.
Григорий Лунин целится в грудь тестя и нажимает на спусковой крючок.
Вместе с выстрелом раздается женский визг, Гриша закрывает глаза, подносит пистолет к своему виску и стреляет второй раз.

- Не-ет!
Это, услышав выстрелы, кричит Лада.
Охранники и друзья вместе бегут к дому, взлетают по лестнице, открывают дверь…

Гриша стоит и с удивлением смотрит на пистолет. Висок его сильно обожжен.
Виталий Федорович Козлов недвижимо сидит на стуле, под которым растекается немаленькая лужа мочи.
Антонина Яковлевна Козлова смотрит на всех с гневом, пытается что-то сказать, но из горла идет только недовольный хрип.
Валерия Витальевна Лунина хихикает странным истерическим смехом, похожим на икоту.
Новиков первым подбегает к Лунину, вырывает у него пистолет, смотрит… потом хмыкает, и протягивает оружие старшему охраннику:
- Патроны холостые! А так – вполне!
Немая сцена.

Верхнее шоссе, вечер.
На своем любимом месте стоит старшина Буряк. Мимо него в направлении города проезжает странная кавалькада: «скорая помощь», машина вицегубернаторской охраны и «ауди» Леры Луниной.
Буряк озабоченно провожает кавалькаду глазами и качает головой.

Дача Торопца, глубокий вечер, почти ночь.
Компания в малом составе сидит у камина.
Камера ведет медленную панораму.
Уже не совсем трезвый Шурик Гарцман играет на рояле и никого не слушает, Витя Торопец качается в кресле и потягивает коньяк, Игорь Мартов лежит на медвежьей шкуре и смотрит в потолок, Равиль Мусин возится с фотоаппаратом. В углу видим уличного гитариста Колю, который, судя по всему, здесь прижился.
Женя Новиков продолжает рассказ:
- А чего нас задерживать? Нет, сначала, конечно, когда суета была, нас не выпускали, но мы и не дергались. Все-таки, надо было, чтоб этот придурок… Каракозов недоделанный, нас рядом видел. Шеф охраны, Василий, его зовут, хотел, было, в прокуратуру звонить, но Фёдорыч первый в себя пришел, да как рявкнет: «Сидеть!» Подошел к Григе, по уху ему вмазал, потом пошел, штаны поменял, и быстренько всех построил. Вообще-то, крепкий мужик, хоть и сволочь. Гришка там в кресло сел, посмотрел на всех тупо, потом у него глазки закатились, он и отключился. Охранники пошептались, нас в отдельную комнату запихали и вызвали свою бригаду врачей, а потом Василий зашел и сказал, что нашего друга в больницу увезли, мол, у него… сейчас вспомню… Во: «маниакально-депрессивный психоз на фоне сильнейшего физического и психического переутомления», а потом очень доходчиво объяснил, что мы тут ничего не видели и не слышали. Ну, мы, понятно, с этим радостно согласились… Шурик, сыграй-ка нам чего-нибудь душевного…
Гарцман моментально включается в «Мост над Бурными Водами».
- Ну так, понятно! Козлову-то с его окружением уж совсем не нужно «сор из избы выносить». Гораздо проще все объявить приступом и списать на «белую горячку»!
- Ну вот, и я про то же!
- А Гришка-то как?
- Я Лерке звонил… Она говорит, что через пару недель – дома будет. Мужики, она, похоже, за него папаше глотку перегрызет! Вот увидите, через месяц там все нормально будет! И будет наш декабрист дальше точно так же работать зятем демократа!
Разговор у камина идет своим чередом, только Гарцман, никого не слушая, наливает себе из бутылки и снова продолжает свои фортепианные экзерсисы.
Камера вылетает из окна и поднимается вверх. Мы видим, что в Комарово уже осень…

Петербург.
Парк старинного особняка, в котором размещается Неврологическое отделение очень особой больницы не для всех.
На скамейке сидит Гриша Лунин в пижаме, рядом с ним Лада.
- Ладка, вся беда в том, что я разучился слышать тишину. Я только сейчас понял, что это – самое главное! Как-то совершенно незаметно жизнь кончилась, а я сам себя обманул и никому не нужен!
- Грига, перестань… Ты нужен всем нам, только… У меня – своя жизнь, у тебя – своя. Да, сложилась она совсем не так, как мы с тобой загадывали двадцать лет назад, но она, все-таки, получилась. А то, что у меня сейчас никого нет, так это тебя ни к чему не обязывает. В конце концов, у меня – Мотька, у тебя – Ирка с Толиком… Да и Лерка тебя по-своему очень любит. А тишину… Её и нет сейчас, той тишины-то. А когда придет, ты её услышишь, я тебе обещаю…

За кадром начинает звучать песня «Взлетает Пушкин»
http://www.xaritonov.ru/eros.html

Переброс фокуса, и мы видим, что за вазоном у лестницы стоит Лера Лунина, смотрит на Гришу и Ладу и беззвучно плачет. Во время очередной Гришиной тирады Лада украдкой смотрит на Леру и делает ободряющий знак, мол, все будет нормально.
Лера всхлипывает и доверчиво улыбается сквозь слезы.

КОНЕЦ ЭПИЗОДА

Приложения:

Песни Уличного Музыканта:

«ПАРТИЗАН ИУДА» (Николай Харитонов)
Время, время…Сфинкса облупленный нос.
Тайны уходят, но остаются причуды.
У тебя на губах, как всегда, несказанный вопрос,-
У меня на губах – поцелуй партизана Иуды.

Ты прикроешь глаза – отголоски стрельбы
Мимолётную дрёму разгонят.
Ангел мой, где твои эфиопы-рабы
С опахалами наготове?

Остался покой, уходящий к вершинам деревьев.
Тебе бы стать матерью, ровною стать зарёй.
А так – что с него взять, с сердечка шагреневого?
Стучит себе и сжимается – там, под землёй.

«РАЗДЕЛИ МОЙ КАЙФ» (Николай Харитонов)
О, раздели, раздели мой кайф,
Мы же в городе, как в глуши.
И нам остаётся, Love of my life,
Тихое чтенье тихой души.

Я осторожно буду вести
Тему симпатии и тоски.
Сядь в головах, сними очки,
Ты близорука, я – почти.

И раздели, раздели мой кайф,
Мы же в городе, как в глуши.
Но это не хуже, Love of my life, -
Тихое чтенье тихой души.

«ЖАЛО В ПЛОТЬ» (Николай Харитонов)
Но только о ней, я прошу, больше ни слова.
О чём же тогда в возрастающей этой ночи?
О чём – ни о чём, просто смотри и молчи,
Молчи и тогда, когда всё повторится снова.
Всё повторится, не ведая перемены.
Она искушаема змеем, поздно дрожать за неё.
Но ведь она ребро моё, а вовсе не клочья пены.
А змей – это нечто, или, быть может, просто глаженое бельё?
Я бы таился, молчал, шага б не сделал -
Жало дано мне и подвенечное тело.
Жало в плоть, согласно апостолу Павлу,
Павлу-ревнителю, преображённому Савлу…
Вот, пожалуй, и всё – и всё же полдела.
В паузах можно смотреть на Москву,
В пространство, в небо, на Петербург и Неву -
На всё остальное, чего не коснулось тело.
«ЧИТАЯ БЛОКА» (Николай Харитонов)
Я уснул, читая Блока…
Снятся фетровые шляпы,
Проститутка крутит локон,
Подплывает тихой сапой…

Конок дальние звоночки,
В башне царственный Иванов
Правит эллинскую строчку,
Полулёжа на диване.

Ход луны над Петербургом,
Ночь истерик и мистерий,
Год за годом, круг за кругом –
Ты потерян, я потерян…

Недочитанная книга,
Женщин тонкие запястья,
Окна жёлты, век-расстрига
Чёрен так и так опасен…

…Дрогнет утро над заливом,
Маятник качнется властно,
Петр усмехнётся криво,
Под патиною безгласный…

Я уснул, читая Блока,
Снятся фетровые шляпы …

«ВЗЛЕТАЕТ ПУШКИН» (Николай Харитонов)
То внидет хладное железо,
То вдруг расплавится в крови –
Недомогание любви,
Недомогание аскезы.

И небо кажется с овчинку,
Избыток страха и стыда…
Как путеводная звезда
Манит российская глубинка…

Да полно, полно, где же кружка,
Где наше средство от оков,
Где наше всё, mon cher, где Пушкин?
Он в сани прыг – и был таков.

Ужель осталось волочиться,
Да, полистав молитвослов,
Достигнув полноты кондиций,
Петь песни песней голубице,
Высаживать цветы цветов?

И знать, что с розочкой в петлице
Грядёт Спаситель на ослице,
Но ждёт его у врат столицы
Взвод ворошиловских стрелков…

Да полноте, оставим кружки,
Вот наше средство от оков –
Пора, уже взлетает Пушкин,
Mon cher, уже взлетает Пушкин
С разбегу, с десяти шагов.

улинарная дуэль:

«СВИНЬЯ В АПЕЛЬСИНАХ» от Анатолия Глушкова.
Предлагаемые обстоятельства:
1 килограмм свиной шейки.
2 апельсина
2 средних луковицы
2 пучка зелени кинзы
2 пучка регана
Соль, перец,
Армянский лаваш
Шампуры
кулинарная фольга.

Для начала Толик разжег большой огонь в своем мангале (с некоторых пор у Торопца их два, что б повара не толкались), и за тот час, пока формировались правильные угли, успел произвести все операции с мясом, на вопрос «а не мало?» отвечая:
- А хорошее мясо долго мариноваться не должно!
Шейку он разрезал на кубики в полтора сантиметра шириной и толщиной, а вот длина могла быть и раза в два больше. Кусочки сала, он сложил в отдельную кучку, потом и, предварительно почистив лук и помыв зелень, бросил в процессор кинзу, реган, лук, сало, и апельсины прямо в кожуре.
Проигнорировав все протесты Гарцмана («Алё, тут же музыка у нас!»), Толик держал процессор включенным минут пять:
- Понимаешь, чем однороднее, тем лучше!
А потом посолил и смешал всю эту массу с кубиками мяса, после чего произнес:
- Вот теперь можно и рюмочку закинуть.
Когда мы с ним выпили, он ненадолго задумался, а потом сказал:
- Давай-ка сымпровизируем!
Налив в стакан коньяку, понес его к тазику, вылил в маринад и еще раз всё перемешал руками. После чего пошел на поляну к народу слушать Парамона.
- Толь, там уже угли почти готовы!
- А я знаю!
Вернувшись к рабочему столу Толик попросил меня помочь и, аккуратно очищая кусочки мяса от маринадной пасты, стал насаживать его на шампуры, которые потом сразу же положил на мангал.
А вот потом произошел сюрприз. Маринадную пасту Толя не выбросил, а положил несколькими порциями на фольгу, аккуратно завернул и бросил на угли.
- Знаешь, можно и на сковородке, но зачем посуду пачкать!
Свиной шашлык прожаривать нужно минут 15-20, это я уже знаю, что мы и сделали, а потом Толик быстро порезал лаваш на листочки, положил в каждый по порции шашлыка и полил его своим фантастическим горячим соусом.
Это понятно, что мясо кончилось через пять минут, но потом человек пять гостей приходили на веранду с кусками хлеба и одним и тем же вопросом:
- А соуса там еще не осталось?

«ЯГНЕНОК ПОД НЕБОМ В АЛМАЗАХ» от Равиля Мусина.
Предлагаемые обстоятельства:
Передняя часть молодого барашка без лопаток
Китайский барбекю-соус «Чар Сиу».
Паста «Карри»
Мангал с решеткой

Вилли с самого начала честно мне признался: если бы не случайно оставленный кем-то из пассажиров у него на яхте китайский соус, который у нас нигде не продается, он бы ничего путного не приготовил. Правда, через пару месяцев напряженной работы он подобрал почти все основные ингредиенты: цветочный мед, соевый соус, имбирь и капелька ванили. Но все равно, что-то не то!
- А с мясом – всё просто, самое главное не жадничать!
Когда Вилли безжалостно отправил в отходы две трети бараньей туши, слюни и слезы у меня потекли одновременно.
- Не переживай, из этого можно сделать офигительную шурпу! Только сегодня она здесь пропадет. Я ее ночью сделаю, пусть Витька побалуется дня три!
И сделал, но это другая история.
А сейчас он отрубил все ребрышки от позвоночника, потом сделал из них аккуратные котлетки и сразу же занялся смесью китайского соуса и индийской пасты «карри».
Угли к этому времени были уже готовы: Вилли решил не мучаться и купил в Репинском Торговом Центре мешок готовых березовых углей и разжег их специальной жидкостью.
- Дрова, конечно, лучше для общего натурального запаха, но здесь аромат костра не так важен: баранина жарится быстро, а запах китайского соуса с карри затмевает всё.
Быстро намазав бараньи котлетки своим соусом, Вилли так же быстро, – по две минуты с каждой стороны, – пожарил их на углях и подал на листиках салата. Насчет «неба в алмазах», это я ему подсказал, ведь у китайцев все блюда называются очень поэтично.
Вкуснота была безумная, но… увы, в этот раз победил Толя Глушков.
Вилли даже обиделся, сказав, что «высокую кулинарию в этой деревне не понимают», но всё дело было в том, что его БАРАНИНЕ, гости предпочли какую-то абсолютно неправоверную свинину…

Финальные титры