Топфотоп — здесь знаменитости общаются друг с другом и со своими поклонниками

19 August 2011

Белый Дом (1991)

Этот пост я уже публиковал здесь как-то, но ничего нового не пишется, а дата, все-таки, круглая

Утром 19 августа 1991 года меня разбудила мама, зайдя в комнату с сигаретой, и сказала:
- Включи телевизор.
На экране была одна из популярнейших дикторов того времени Инночка Ермилова, и, за то, что она в эту минуту делала, потом я ей неоднократно целовал руки. В сером свитере, с совершенно каменным лицом она зачитывала протокольный текст об образовании ГКЧП.
Конечно же, ей нельзя было ни одной ноткой в голосе, ни одной жилкой на лице выразить свое к этому отношение, но всем все стало ясно. Это был высший пилотаж актерской игры, и потом ей этого, кстати, не простили.
Я встал, поговорил несколько раз по телефону (об этом – во второй части главы), между разговорами оделся и дошел до Белого Дома, стоящего в полукилометре от дома моего, но ничего особо интересного не увидел, и вернулся домой, а потом вообще отправился заниматься делами. Ближе к вечеру я пошел на день рождения к старому другу, который роскошно праздновал свое тридцатилетие в закрытой сауне. Там был добрый десяток молодых бизнесменов, взращенных комсомолом, и один из них (я помню даже фамилию: Петражицкий) с довольной ухмылкой на сытой красной роже вещал:
- Ну, я же все знал заранее, и свой райком всегда подкармливал, потому что долго это продержаться не могло! А вот зато сегодня, когда к ним заскочил, они меня успокоили, что не тронут, и даже спросили, кто мне больше всех мешает, чтобы с его фирмы начать в первую очередь!
Было безумно грустно и противно, поэтому я очень скоро ушел. Доехав на метро до своей «Баррикадной», я увидел, что вместе со мной выходят десятки людей, поодиночке и группами.
Я не мог понять, почему они идут по центру города с рюкзаками, в резиновых сапогах, как в турпоход. И вдруг, понял, что они-то идут к Белому Дому, а я – просто к себе домой! Да, чем бы все это ни кончилось, мне же придется потом врать, что я тоже там был, и простить себе это вранье не смогу никогда!
Тогда я забежал домой, переоделся и тоже пошел к людям.
Самое удивительное то, что за всю мою жизнь эти трое суток были единственными, когда я ощущал себя частью русского народа… Господи, с каким диким ором восторга мы встречали Силаева, Шеварднадзе, Ростроповича! А случались и просто удивительные моменты, например, картинка, которую я видел наутро после второй ночи. На одном из «наших» танков сидела и завтракала группа мужиков. Вдруг из подъезда ближайшего дома вышла молодая женщина в халате и заголосила:
- Ну что ты здесь сидишь, бездельничаешь! Тебе на работу идти надо, детей в школу собирать, а ты тут дурака валяешь и хреном груши околачиваешь! Нет, чтобы о семье подумать, о работе... Вот, права была моя мама, когда... - ну, и так далее, по полной программе.
Мужик, к которому она обращалась, спокойно откусил горбушку от батона, запил кефиром из пакета, прожевал, огляделся по сторонам и с досадой произнес:
- Дура ты... Родина же в опасности!
Удивительно, но на противостояние реакции повлияли и некоторые обстоятельства моей личной жизни.
В то время я был человеком совершенно свободным, и у меня параллельно протекали целых два необременительных романа. Одна из этих дам была человеком серьезным, и работала хирургом в клинике по пересадке органов. Помню, как-то у нас завязался разговор о том, откуда в наше время берутся доноры.
- А вон они вокруг на мотоциклах катаются! – ответила Юля, - Когда такой молодой и свежий организм влетает головой в кузов затормозившего спереди грузовика, то – мозги в лепешку, а остальные – как раз то, что надо!
Тогда я немного оторопел, а потом подумал, что некоторый цинизм для врачей просто необходим, чтобы не свихнуться.
Так вот, ночью 20-го августа Юля позвонила мне домой, и плачущая мама сказала ей, что я уже у Белого Дома. Осознав всю серьезность события, она тут же взяли такси и поехала к месту событий, ведь ей по графику предстояло два свободных дня. Не найдя меня в толпе, девушка решила начать поиски системно, для чего подошла к охранникам и завязала разговор, в результате которого ей, как врачу, предложили поучаствовать в создании службы местной Скорой Помощи. Она, конечно, согласилась…
Уж не знаю подробно, что там они организовали, но через несколько дней после событий мы с Юлькой громко хохотали над Президентским указом о присвоении ей и еще нескольким врачам звания Заслуженного Врача России!
Второй параллельный роман тогда у меня проходил с девочкой, чей муж был, ни много, ни мало, командиром отделения в той самой группе «Альфа», появления которой ждали всю первую ночь. Через некоторое время после того, как я поделился этой информацией со своими соратниками по «живому кольцу», к нам на уголок подошел человек, отозвал меня в сторону и протянул безумно редкий в то время спутниковый телефон:
- Позвони-ка ты подруге.
Было три часа ночи, но я позвонил:
- Оля, привет. Прости меня, пожалуйста, за нескромный вопрос, но сегодня это – не личное: где твой муж?
- Ты что, с ума сошел? Дома, конечно, и не смей приезжать!
Я разъединился и сказал хозяину телефона, что муж дома. Он вздохнул с облегчением и уже громко, так, что слышали все вокруг, крикнул:
- Он дома, спит!
Никогда, ни до, ни после этой ночи, информация о том, что муж моей любовницы спокойно спит дома не вызывала такого взрыва массового восторга и гражданского ликования.

И еще одну история, связанную с путчем стоит рассказать.
Тогда в среде «золотой молодежи», у мальчиков-мажоров, связанных с шоу-бизнесом и телевидением возникло некое подобие светского салона. Мы собирались по четвергам в огромной квартире Нины Максудовой на Смоленской набережной. Завсегдатаями там были такие персонажи, как Антон Табаков, Степа Михалков, Федя Бондарчук, Кирилл Козаков, Тигран Кеосаян, Влад Листьев, Коля Расторгуев, Крис Кельми, Саша Олейников, Митя Золотухин, Вадим Делос, Валера Старчик, Андрей Комаров, Дима Маматов, Максим Мисин и ваш покорный слуга.
(Салон «У Нины» закрылся через год, в 92-м, когда количество приходивших бандитов превысило все возможные нормы. Тогда большинство «звезд» перекочевало в ресторан «Сохо», построенный Табаковым и Делосом в клубе Трехгорки и составивший основу их будущей ресторанной империи.)
Однажды кто-то привел туда корреспондента центральной газеты республики Аргентина. Был он почти нашим сверстником, а звали его Алехандро. «Прописался» он в тусовке достаточно плотно и вскоре стал со всеми «на ты».
А утром 19 августа 1991 года наряду с другими в моей квартире раздался и междугородный телефонный звонок. Тяжелый «после вчерашнего» голос Комарова доносился аж из гостиницы «Ялта» в одноименном городе, улавливаете булгаковские мотивы?
- Серега? Чегой-то у вас там происходит?
- Андрюш, я пока не понял, но, похоже, что военный переворот.
- Давай-ка, расскажи подробнее.
- Да непонятно еще ничего! А что вдруг тебе-то приспичило?
- Да не мне. Тут Алехандро в трусах и панике по комнате бегает. Говорит: «Путч - там, а я - здесь». Плачет, что теперь его уволят.
- Ладно, перезвони через часок, я узнаю что-нибудь.
Положив трубку, я оделся, быстренько сходил к Белому Дому, и узнал все возможные подробности. Ровно через час раздался новый звонок из Ялты и Комаров, успевший поправиться пивком, передал трубку горячему аргентинскому парню.
- Сергей, выручай! Все газеты в Буэнос Айресе уже печатают первые полосы, а я к себе даже не звонил... Меня выгонят! Смешают со всем дерьмом, я правильно сказал?
- Правильно. Записывай, все, что я выяснил...
Минут десяти нам хватило. Алехандро разъединился, сказав, что «это уже кое-что».
Ровно через пятнадцать минут раздался третий звонок, это был опять Андрюшка Комаров, который просто давился от хохота и восторга:
- Ты знаешь, как он начал репортаж? Он просто гений! Послушай только первую фразу: «Я нахожусь ровно в двадцати километрах от того места, где путчисты держат в изоляции президента СССР Михаила Горбачева. Подобраться ближе мне не удалось...»
Уже потом Алехандро, получивший солидную премию и повышение за этот репортаж, сказал блестящую фразу: «Это был самый смешной путч в моей жизни!»