Топфотоп — здесь знаменитости общаются друг с другом и со своими поклонниками

18 August 2011

Сундук с деньгами. 1973.

Много лет назад к папе в гости пришел друг юности – дядя Слава Котеночкин. Представляете, какой восторг испытывал я, двенадцатилетний сопляк, не только от созерцания самого автора «Ну погоди!», но и посиделок с ним за одним столом?
Кстати, третьим в этой компании был уникальный хирург Илья Шиманко, которого два седых и лысых оболтуса весело называли детской кличкой «Нос». Конечно, если взглянуть в профиль, то суть «погоняла» была видна невооруженным глазом, но дядя Илья неожиданно возмутился:
- Да как вам только не стыдно! Одному из вас я нос вправил, другому пришил, а вы до сих пор меня этим словом дразните?
Это была правда. Уж не знаю, какая история случилась с Котеночкиным, что старому другу пришлось восстанавливать целый сантиметр гордости кинематографического лица, но с моим отцом все было банально: на стоянке у Казанского вокзала он не дал пьяному хаму влезть в такси без очереди, за что и получил в нос кастетом.
Ой, отвлекусь еще на минутку и расскажу очаровательную историю, которая произошла в институте Склифосовского через полчаса Сидит, значит, мой папа в очереди к Шиманке, а рядом с ним закрывает неимоверных размеров фингал на глазу какая-то дамочка. Мама моя только что сидела рядом, но вышла на лестницу покурить. И вот, эта дама смотрит ей вслед, потом сочувственно на отца и спрашивает:
- Жена?
Отец, держась рукой за то место где должен быть нос, вежливо кивает:
- Жена.
Дама вздыхает, переводит взгляд в пространство и печально произносит:
- А меня – муж. Табуреткой…
Ну ладно, возвращаюсь к создателю бессмертной саги «Ну погоди!», тем более, что и это еще не история, а только прелюдия к ней.
Прошло каких-то десять лет, у всех в домах появились видеомагнитофоны, и вдруг выяснилось, что практически все истории про очаровательных Волка и Зайца уже были придуманы, нарисованы и сняты американцами Ханной и Барберой в неиссякаемом мультсериале «Том и Джерри». Только были главные герои не Волком и Зайцем, а Котом и Мышом, соответственно!
Умер дядя Слава на рубеже тысячелетий в 2000 году. В 90-е много вышло статей, прямо намекающих на плагиат, и не думаю, что они добавили знаменитому мультипликатору здоровья. Да и было ли это прямым плагиатом? Не знаю. Один смешно убегает, другой смешно догоняет, много ли тут вариантов для фантазии при изобретении мультипликационного трюка? Боюсь, что практически все исчерпаны еще Уолтом Диснеем.
Да и в чем можно обвинять человека, воспитанного в Совке, если все мы вскормлены на плагиате, пожалуй, с самого рождения, только не всегда знаем об этом!
Году в 73-м вдова поэта Семена Кирсанова, Людмила, пригласила нас с мамой к себе на дачу в поселок Красная Пахра.
Ну, конечно же, Красная, какой же еще могла быть речка Пахра, если вокруг нее получали дачи трудолюбивые советские писатели!
У Кирсановых дачей назывался роскошный каменный дом с огромной стеклянной верандой, построенный во французском стиле, с которым лауреат Сталинской премии Кирсанов имел неоднократную возможность ознакомиться в своих нередких творческих командировках на брега Сены, Роны и Луары.
Дом, кстати, и был построен на эту самую премию, полученную за поэму «Макар Мазай», только она была далеко не лучшим произведением очень хорошего поэта.
Сын Кирсанова, Лёшка, был младше меня года на полтора, но это не мешало нашим приятельским отношениям. Ближе к вечеру он вытащил меня на улицу и стал показывать укромные уголки своих дачных просторов.
Участок был просто огромный, но еще в самом начале 50-х Семен Исаакович уступил его часть композитору Модесту Табачникову. Их недолгая, но плотная дружба возникла после создания и исполнения Леонидом Утесовым незабываемого шлягера «У Черного Моря…», посвященного родной для всех троих Одессе.
К тому моменту забора между их владениями не стояло, но домик композитора весьма впечатлял. Когда мы к нему приблизились, Лешка, мерзко хихикая, сказал:
- Дядя Модя давно бы поставил заборчик, но папа до своей смерти так и не оформил передачу площади, сейчас они с мамой на эту тему и ругаются! Так я ему на прошлой неделе дохлую кошку к дверной ручке привязал!
В общем, отношения между соседями были далеки от радужных, но мудрый Табачников благоразумно избегал открытых конфронтаций с золотым сыночком. Себе дороже. Наверное, именно поэтому дверь особняка приветливо открылась, и матерый труженик клавира ласково картавя промолвил:
- Ебята! Заходите в гости, я вас сейчас чайком угощу!
Мы с Лешкой переглянулись и приглашение приняли. Уж не припомню, с чем был чай, да и, о чем велась беседа, тоже в памяти не отложилось, но отчетливо вижу свою реакцию на огромный, похожий на царский саркофаг, приемник-комбайн «Грюндиг». Он торжествующе занимал стратегическое пространство в гостиной рядом с роялем композитора и, судя по взглядам хозяина, пользовался его безграничным почтением.
Ничего подобного я в своей жизни не видел ни до, ни после этого дня. Уже сейчас я понимаю, что эта многоламповая драгоценность была выпущена в Германии никак не позже начала 50-х, а может еще и при Гитлере, но если так, то принадлежала она изначально кому-то из бонз Третьего Рейха. Уж слишком роскошным был экстерьер. А тогда я, вылупив восторженные глаза, только спросил:
- Модест Ефимович, а что это?
Модест, он же Манус, Ефимович скромно потупил очи, улыбнулся и произнес тогда загадочную для меня фразу:
- Ой, Сеёжа, даагой… Это не что-нибудь, а мой сундук с деньгами…
Слово «деньгами» он произнес с ударением на первом слоге, что мне запомнилось даже больше, чем сама фраза. Вскоре мы с Лешкой ушли, и разговор совсем забылся.
И вспомнился только через 20 с лишним лет в споре с композитором Андреем Мисиным, который яростно поливал всех советских классиков, до сих пор почитаемых великими. Он утверждал, что большинство их знаменитых произведений являются самым наглым и беззастенчивым плагиатом:
- Да что ты мне хочешь доказать? Дунаевский? Плагиатор! Вот возьми его «Дорогу молодежную» из кино «Волга-Волга»! Помнишь? Вот смотри: та-та- ра-та, ра-та-та-та, ра-та, та,та,та! Понял?
- Нет!
- Так это ж «по Дону гуляет казак молодой», только в другом ритме!
- А-а… Точно!
- Так это ладно, это еще ничего! А вот это помнишь: «Мы идем и поем, та-та, ра-та, ра-та-ти-та, ра-та-та»? Не помню, кто уж у нас за это деньги получал, но это ж «Марш фашистской молодежи Франции»! Даже без ритмических изменений!
И тут я все понял. И вспомнил лешкиного дядю Модю.
Дело в том, что во времена сталинского режима западная музыка по советскому радио не передавалась вообще, да и коротковолновые приемники были для простых смертных просто запрещены. Их было нельзя не только купить, но и вообще: за обнаружение коротковолновика в квартире запросто можно было схлопотать срок! И только обличенные особым доверием граждане (такие, как известные композиторы, вылизавшие своими бравурными мелодиями не одну партийную задницу) имели право поставить у себя такое чудо и вовсю «слушать зарубеж»!
И разговор тут не только о композиторах. Международные соглашения по авторскому праву в целом тогда не только не работали, но и заключены-то не были! Именно поэтому автором сказки «Буратино» у нас внаглую считался советский граф Алексей Толстой без упоминания Карло Коллоди, а «Три Поросенка» - вообще Сергей Михалков! Детская книжка под этим названием издавалась у нас прямо с рисунками Диснея, но фамилию настоящего автора стыдливо умалчивала.
Тут, кстати, стоит вспомнить и «великого баснописца» Ивана Андреевича Крылова, ведь и сейчас не все знают, что практически все его сочинения являются обыкновенными, хоть и не бездарными, переводами произведений Лафонтена… Да что Крылов! «Наше всё», Александр Сергеевич Пушкин, тоже не особенно церемонился с правами братьев Гримм, когда излагал «Белоснежку», в авторском варианте назвав ее «Сказкой о Спящей Царевне». И, между прочим, в полном соответствии с национальной культурной традицией (живущей до сих пор!) семь подземных гномов-уродов у Пушкина предстали прекрасными братьями-богатырями. Вот что значит творческое переосмысление реальности, ну прямо соцреализм в действии!
Уже ближе к нашим дням Юрий Нагибин поступил куда тактичнее, назвав свою версию «Бемби» Феликса Зальтена «авторизованным переводом». Кстати, побитый, а потом, всё-таки, обласканный совком Юрий Маркович жил в той же Красной Пахре, всего-то в двух кварталах от Табачникова и Кирсанова…
И так абсолютно во всех жанрах! Посмотрите на скульптуры, украшающие фронтоны сталинских «высоток», Третий Рейх, да и только! Картины эпохи тоталитаризма – точно та же история!
Даже в самолетостроении, где самолюбия у конструкторов было чуть побольше, чем у художников – то же самое. По прямому приказу Сталина Туполев был вынужден «слизать» всё внутреннее и внешнее устройство своего «Ту-4» с американской «Летающей Крепости», неудачно приземлившейся на Дальнем Востоке.
А еще очень интересна история создания сценария советского киношедевра «Веселые Ребята». Никого не хочу обвинять, но… с 29-го по 32-й год режиссер Григорий Александров провел в творческой командировке в Голливуде, а знаменитая советская комедия вышла на экраны как раз в 34-м!
Ну-ка, замените профессию Кости Потехина с пастуха на ковбоя, и как-то сразу все вписывается в обычный голливудский мюзикл, правда?
Уж если так обстоят дела с литературой и кино, то что тогда было требовать с музыкантов? Эх, разобраться сейчас некому, да и срок давности давно миновал…
В общем, коротковолновый «Грюндиг» был для дяди Моди самым настоящим «сундуком с деньгами», в который он, и ему подобные, имел возможность неоднократно залезать с целью элементарного воровства.
Тем более, что опущенный на страну железный занавес этому откровенно потворствовал.