Топфотоп — здесь знаменитости общаются друг с другом и со своими поклонниками

14 January 2010

14 января.

- До «ВВЦ» метро.
- Сколько?
- Сто
- Садись.

«Прости меня, пожалуйста, так получилось. Сегодня 14 января – твой день рождения. Я хотела приехать пораньше, сто раз уже собиралась, и в последний момент, как всегда, вдруг что-то шло наперекосяк. Ты ж меня знаешь, у меня ж постоянно эксцессы какие-то происходят. То на работу срочно дёрнут, то погода испортится. Ты же помнишь, что для меня погода – это важно. Помнишь, мы с тобой даже на свадьбу к твоему Степанову не пошли, потому что я сказала, что в такую погоду женятся только дураки и лузеры. Ты ещё обиделся тогда, сказал, что Степанов - твой друг, и что ты всё равно туда пойдёшь. Даже если без меня. И что тебе пофиг на погоду, ты не жених и не невеста. Я тогда фыркнула, спиной к тебе повернулась, и ничего не ответила. Только чувствовала: всё будет по-моему. Как всегда. Ты просто сам не заметишь – как.
Ну и никуда ты не пошёл, само собой. Ты слишком меня любил, и слишком во всём потакал. А зря. Мне б тогда это понять…»

- Где высадить?
- Вот тут, у метро. Спасибо.

«ВДНХ отсюда видно. Колесо обозрения. Панически боюсь высоты, и ты это знал. Какого хрена, спрашивается, ты потащил меня на это колесо? А один там покататься не мог? Я ж предупреждала, я ж просила… Ну, и чего ты добился? Истерика на два часа, поллитра коньяка, и моя пьяная тушка в постели. Кстати, я теперь стресс алкоголем больше не снимаю. Я его переживаю – и всё. Нет, колесо тут не причём, это я так, к слову…»

- Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Октябрьская»

«Ну вот, скоро приеду. Через час-полтора буду у тебя. О чём я говорила? А, стресс. Знаешь, после той ночи я поняла что такое стресс. Слово-то какое мудовое, блин. Стресс. Нет, это не стресс. Стресс – это когда ты пашешь три месяца на дядю, залез в долги по колено, потому что зарплату обещают выплатить «вот-вот, не сегодня-завтра», ты уже должен всем и каждому, все звонят только ради того, чтоб узнать когда ты им бабло вернёшь, и вот приходишь ты к дяде за своей зарплатой, а тебе дают три тысячи рублей, и с улыбкой показывают твой трудовой договор. Где чёрным по белому написано, что ты согласен тут колбаситься по двенадцать часов в день, без выходных, за тыщу рублей в месяц. И ниже – твоя подпись.
Вот это да, стресс. Стрессявый такой. Башка тут же становится как у гидроцефала. Прям на глазах раздувается. Потому что ты очень быстро понимаешь, что ты в жопе, и с этим срочно нужно что-то делать. И вот ты приходишь домой, достаёшь из холодильника бутылку коньяка, и это единственное, что у тебя там лежит, наливаешь в кружку воды из-под крана, и начинаешь поочерёдно прикладываться то к бутылке, то к кружке…
А потом тебя мучительно тошнит, и хочется плакать. И плачешь ведь. Плачешь, плачешь… И засыпаешь в одежде, на кухонном диванчике. А утром встаёшь, и идёшь искать новую работу. А так же звонить всем, и просить их подождать ещё месяц.
Всё решаемо, видишь? Вот только той ночью уже ничего нельзя было изменить. Ничего. Пей - не пей, плачь - не плачь. Хотя, вобщем-то и плакать не хотелось. И пить не хотелось.
И дышать, и жить…»

- Станция метро «Тёплый стан». Следующая станция – «Ясенево».

«Упс. Чуть не проехала. Но успела, успела. Паршивый район, кстати. Занесло тебя, родного, в Большие Ибиня. Кстати, вот тебе ещё одна причина, почему я сюда приезжаю раз в сто лет. Расстояние. На электричке – час, на метро - полтора. На машине почему-то три. А если ещё и погода плохая… Ты ж меня не первый год знаешь, ты поймёшь. Я и сегодня ехать не хотела, если честно. Вчера сижу и думаю: вот если завтра будет хорошая погода – съезжу. Если нет – то в другой раз. Ну нет. Нельзя в другой раз. У тебя сегодня день рождения. Надо ехать. Никому звонить не стала. Степанова не позвала. Тарасову не позвонила. Да они и сами-то уж полгода мне не звонят. И, с другой стороны, зачем нам с тобой свидетели? Поговорим с глазу на глаз. Мне есть что тебе сказать. И лишние уши тут не нужны»

- Девушка, такси?
- Возможно. До Ракиток сколько?
- Пятьсот.
- За пятьсот я прям отсюда щас в тундру уеду. На лимузине. Триста.
- Вай, девушка… Ну, что такое триста, а?
- Триста – это три вот таких бумажки. Или вообще ничего. Не борзей. Я частника за сто пятьдесят щас поймаю.
- Такая красивая девушка, и такая жадная… Муж, наверное, мало зарабатывает?
- Так. До свидания.
- Вай, ты куда? Садись, говорю! За триста поеду. Красивая же.

«Красивая… Все у них красивые, если деньги платят. Знаешь, что вспомнила? Девяносто четвёртый год, и первый в моей жизни дорогой бутик. Сколько мне тогда было? Чуть за двадцать. Помню, юбку у них там покупала. Модную. Почему-то купила красную, хотя нужна была чёрная. А всё потому, что я красную эту напялила, так, для смеха, а мне беременная продавщица улыбается, и говорит: «Хорошо. Очень хорошо. Берите». Ну, я и взяла… Потом уж поняла, что «красиво», «хорошо» и «берите» - это слова, которые они всем говорят. А я-то поверила. Да ещё и беременной… А теперь уже не верю. Никому не верю.
И тебе тоже. Ты же мне обещал, что всё будет хорошо. Что у нас всё всерьёз и надолго. Что у нас всё впереди.
А впереди у меня эти дурацкие Ракитки…»

- Где остановить?
- Вот тут, возле ворот. Не заезжай, чтоб не разворачиваться, я сама дорогу перейду.
- Осторожнее, да? По переходу иди. А то место тут плохое, вечно кого-то сбивают. Ты красивая. Задавит машина, муж плакать будет.
- Уже не будет. Спасибо.

«Ну вот. Доехала. Вот и ворота уже рядом. Потом прямо и направо. И снова прямо. Это хорошо, что погода хорошая.
«Хорошо, всё будет хорошо, всё будет хорошо, я это знаю…»
Нет. Не будет хорошо. Опять мне врут…
Чёрт. Нервничаю почему-то. Как в первый раз. Хотя, я тоже сейчас вру. В первый раз я совсем не нервничала. Я вообще не помню тот, самый первый, раз. Так, урывками. Я, ты, Степанов твой рядом… Солнечно было, и очень холодно… Помнишь? После той ночи мне уже всё равно было. Я до последнего тебя ждала. До последннй секунды. Даже когда телефон зазвонил под утро, тревожно так, паскудно даже как-то… И я точно знала, что не надо брать трубку. А всё равно взяла.
И это был не стресс. Я не знаю, что это было, не знаю. Стресс – это когда… Вобщем, я тебе уже рассказывала. А в тот раз это было что-то другое…
Вот теперь направо, и ещё чуть-чуть вперёд.
Почти рядом. Я и сама уже чувствую – ты где-то рядом. «Ты здесь. Чувствую я тебя, радуясь и любя…» Кто это пел? Не помню. Вроде, баба какая-то. Нет, не в тему песня. Не радуюсь. Но чувствую.
Ты говорил мне, что никогда меня не оставишь. Говорил, что всегда будешь рядом, и уверял, что на тебя можно положиться…
Ты мне врал.
Ты мне врал?
Я осталась без поддержки в самый неожиданный момент. Это как прыгнуть со сцены в зал, набитый людьми, с уверенностью, что тебя сейчас подхватят сотни рук, а они расступаются, и ты падаешь на землю. Тебе больно. И ещё – очень обидно. И непонятно: почему? Ты им доверял, а они тебя… Предали, наверное. Или это слово тут не подходит? А ты меня предал? Или нет?
Я должна это знать. И ты мне сейчас ответишь»

- Ну, здравствуй, мой хороший. С днем рождения! Я приехала. Ты не обижайся, что меня так долго не было… У меня сейчас новая жизнь, и всё хорошо. У дочки нашей – тоже. Она умница. Правда. Я каждый день думаю о тебе, о том, как ты тут… А теперь вижу – у тебя тоже всё хорошо. Ты совсем не изменился за эти годы. Ни капельки. Всё такой же красивый и молодой… Что? Я тоже? Ну, стараемся, стараемся… Посмотришь на меня лет через десять. Конечно, приеду. И через десять, и через двадцать. Если не умру раньше. Ну, не хмурься, я пошутила. Вот не станет меня – кто к тебе ездить будет? Степанов твой? Тарасов? Так что молись там за меня, ладно? Тебе всё-таки поближе будет… Ну, теперь ты рассказывай, я никуда не тороплюсь. Рассказывай, рассказывай…
На лице застыла кривая, неправдоподобная улыбка.
С гранитного памятника улыбались гораздо искреннее.
Я врала.
А он – нет.